Эркюль Пуаро

– Мы никак не думали, что случится такое... Я была уверена, что уйду первой... – Она задумалась. – Кармайкл был такой крепкий, удивительно крепкий для своих лет. Никогда не болел. Ему было под шестьдесят, а на вид – не больше пятидесяти. Да, он был очень крепкий.

Она снова погрузилась в забытье. Пуаро молчал. Он хорошо знал действие некоторых лекарств, которые отнимают у больного чувство времени.

– Хорошо, что вы приехали, – внезапно заговорила леди Кларк. – Я просила Франклина, и он обещал передать вам. Надеюсь, Франклин не наделает глупостей... Хотя он и объездил весь мир, его легко заманить... Таковы уж мужчины, они всегда остаются мальчиками... Франклин особенно...

– У него импульсивная натура, – заметил Пуаро.

– Да, да... и рыцарская... Мужчины такие глупцы, даже Кармайкл...

Голос леди Кларк замер. Она с лихорадочным нетерпением тряхнула головой.

– Все, как в тумане... Тело – большая обуза, мосье Пуаро, особенно когда оно берет верх над рассудком. Ни о чем больше не думаешь, только одно кажется важным – отпустит боль или нет.

– Я знаю, леди Кларк. В этом одна из трагедий нашей жизни.

– Я становлюсь такой бестолковой. Не могу даже вспомнить, что я хотела вам сказать.

– Что-нибудь в связи со смертью вашего мужа?

– Со смертью Кармайкла? Да, вероятно... Он сумасшедший, этот жалкий человек – я говорю об убийце... Все из-за грохота и суеты нашего времени – люди не могут этого выдержать. Я всегда жалела сумасшедших, у них, наверное, такое страшное чувство в голове... И потом, их ведь держат взаперти – это, должно быть, ужасно. Но что же делать, если они убивают?.. – Она с огорченным видом покачала головой. – Вы еще не поймали его?

– Нет еще.

– В тот день он, наверно, бродил где-то близко.

– Здесь так много неизвестных людей, леди Кларк, ведь сейчас сезон отпусков.

– Да, я забыла... Но эти люди проводят время на пляже, они не приближаются к дому.

– Да, в тот день никто из чужих не подходил к дому.

– Кто это сказал? – с внезапной силой в голосе спросила леди Кларк.

Пуаро, казалось, немного опешил.

– Слуги, – сказал он. – И мисс Грей.

– Эта девушка – лгунья, – очень отчетливо проговорила леди Кларк.

Я подскочил на стуле. Пуаро быстро взглянул на меня.

– Я не любила ее, – с лихорадочной быстротой продолжала леди Кларк. – Никогда не любила. Кармайкл ее бог весть как превозносил. Твердил, что она – сиротка, одна на свете. А что плохого быть сироткой? Вот если у вас отец – бездельник, а мать – пьяница, тогда есть на что жаловаться. Кармайкл говорил, что она такая мужественная и так хорошо работает. Еще бы она плохо работала. Только я не знаю, при чем тут мужество!

– Дорогая, не надо волноваться, – вмешалась сестра Кэпстик. – И вам нельзя уставать.

– Я ее живо прогнала. Франклин, такой нахал, вздумал сказать, что мне будет приятно ее общество. Приятно, нечего сказать! Я ему ответила: «Чем скорее она уберется, тем лучше!» Франклин – дурак. Я не хотела, чтобы он попался в ее сети. Он – мальчишка. Ничего не соображает. Я ему сказала: «Если хочешь, уплатим ей жалованье за три месяца вперед, пусть только убирается! Я не хочу и дня больше видеть ее в доме!» У больных есть хоть одно преимущество: с ними не спорят. Франклин послушался, и она уехала. Наверное, изображала мученицу и была еще более кроткой и мужественной!

– Дорогая, прошу вас, не волнуйтесь, вам это вредно!

Леди Кларк отмахнулась от сестры Кэпстик.

– Вы от нее тоже без ума были, как и все!

– Ах, леди Кларк, не говорите так. Правда, я находила, что мисс Грей – очень милая девушка, такая поэтичная, точно героиня романа.

– Терпения моего больше нет со всеми вами! – устало выговорила леди Кларк.

– Ну, ну, милочка, теперь она уехала, совсем уехала.

Леди Кларк нетерпеливо покачала головой, но ничего не ответила.

– Почему вы сказали, что мисс Грей – лгунья? – спросил Пуаро.

– Потому что она – лгунья. Говорила она вам, что к дому не приближались посторонние люди?

– Да.

– Так вот, я видела своими собственными глазами, из этого самого окна, как она, стоя на пороге, разговаривала с совершенно незнакомым мужчиной.

– Когда это было?

– В день смерти Кармайкла, около одиннадцати утра.

– Как выглядел этот мужчина? Это был джентльмен или, может быть, торговец?

– Нет, не торговец. Какой-то оборванец. Не помню...

Ее лицо исказилось от внезапного приступа боли.

– Прошу вас, уходите... Я немного устала... Сестра...

Мы повиновались и вышли из комнаты.

– Удивительная история! – сказал я, когда мы были уже на пути в Лондон. – Я имею в виду рассказ про мисс Грей и незнакомца.

– Вот видите, Гастингс, я вам много раз говорил: если поискать, всегда что-нибудь да всплывет наружу.

– Почему девушка солгала и сказала, что она никого не видела?

– Могут быть десять разных причин, и одна из них – чрезвычайно простая.

– Это упрек в тупости?

– Нет, скорее приглашение проявить находчивость. Но нам незачем ломать себе головы. Простейший способ получить ответ на вопрос – это задать его Торе Грей.

– А если она опять солжет?

– Вот это действительно будет очень интересно и весьма многозначительно.