Эркюль Пуаро

Обогнув корму, они так же внимательно осмотрели каюту мисс Бауэрс и тоже не нашли ничего подозрительного. Ее носовые платки были из простого полотна с вышитым инициалом.

Следующей была каюта матери и дочери Оттерборн. И здесь Пуаро все тщательнейше осмотрел, и также безрезультатно.

Они вошли в каюту доктора Бесснера. Саймон Дойл лежал, рядом стоял поднос с нетронутой едой.

– Нет аппетита, – извиняющимся голосом сказал он.

Его лихорадило, он выглядел гораздо хуже, чем утром. Пуаро вполне оценил тревожное желание доктора Бесснера поскорее доставить пациента в больницу и обеспечить ему квалифицированный уход.

Бельгиец объяснил, чем они оба занимаются, и Саймон удовлетворенно кивнул. Узнав, что жемчуг вернула мисс Бауэрс и тот оказался фальшивым, он выказал крайнее изумление.

– Вы твердо уверены, мистер Дойл, что у вашей жены не было нитки поддельного жемчуга, который она брала с собой за границу вместо подлинного?

Саймон убежденно кивнул:

– Нет-нет, я совершенно в этом уверен. Линнет любила этот жемчуг и везде носила его. Нитка была застрахована от всех возможных неприятностей, из-за чего, я думаю, она и потеряла осторожность.

– В таком случае, мы продолжим наш обыск.

Он принялся выдвигать ящики стола. Рейс занялся чемоданом.

Саймон недоуменно смотрел на них:

– Послушайте, вы подозреваете старину Бесснера?

Пуаро пожал плечами:

– Все возможно. В конце концов, что мы знаем о докторе Бесснере? Только то, что он сам о себе сказал.

– Он же не мог спрятать его здесь на моих глазах.

– Сегодня не мог, но мы не знаем, когда была сделана подмена. Он мог подменить жемчуг несколько дней назад.

– Об этом я не подумал.

Однако поиски оказались тщетными.

Следующей была каюта Пеннингтона. Пуаро и Рейс не пожалели времени на ее осмотр. Особенно тщательно они осмотрели портфель с юридическими документами и деловыми бумагами, большая часть которых требовала подписи Линнет.

Пуаро уныло покачал головой:

– Кажется, тут все по правилам и честно. Согласны?

– Совершенно. Но он ведь не полный дурак. Если у него был какой-нибудь компрометирующий документ, например, доверенность, он должен был уничтожить его.

– Да, это так.

Пуаро достал из верхнего ящика стола тяжелый кольт, осмотрел его и положил обратно.

– Еще один путешествует с револьвером, – обронил он.

– Да, это, конечно, настораживает. Но все же Линнет Дойл застрелили не из этой пушки. – Помолчав, Рейс продолжал: – Вы знаете, я обдумал ваш вопрос: зачем бросать револьвер за борт, – и вот возможный ответ. Что, если убийца действительно оставил револьвер в каюте Линнет Дойл? А кто-то еще, совсем другое лицо, забрал его и выбросил в реку?

– Да, это возможно. Я думал об этом. Тогда выстраивается цепочка вопросов. Кто это другое лицо? Кому было выгодно пытаться выгородить Жаклин де Бельфор, выбросив этот револьвер? Чем оно вообще занималось, это другое лицо? Единственная, кто, мы знаем, заходила в каюту – это мадемуазель Ван Скайлер. Следует допустить, что револьвер забрала мадемуазель Ван Скайлер. Зачем ей нужно было выгораживать Жаклин де Бельфор? И наконец: по какой еще причине могли забрать револьвер?

Рейс предположил:

– Она могла узнать свою накидку и уже по этой причине швырнуть за борт все хозяйство.

– Накидку – может быть. Но стала бы она освобождаться также от револьвера? Тем не менее, я согласен: это возможное решение. Но как это громоздко – bon Dieu[123], как это громоздко. И вы пока не осознали одно обстоятельство, связанное с этой накидкой...

Когда они вышли от Пеннингтона, Пуаро предложил Рейсу одному осмотреть оставшиеся каюты – Жаклин, Корнелии и две пустовавшие у носа; самому же ему нужно переброситься парой слов с Саймоном Дойлом.

Он повернул назад и вошел в каюту Бесснера.

Саймон сказал:

– Знаете, я все время думал. Так вот, я совершенно уверен, что вчера с этим жемчугом все было в полном порядке.

– Почему вы так думаете, мистер Дойл?

– Потому что Линнет, – он страдальчески сморщился, произнося имя жены, – она перед самым ужином перебирала нитку в руках и говорила о жемчуге. А уж она в этом разбиралась. Я уверен, подделку она бы отличила.

– Это была очень хорошая подделка. Скажите, мадам Дойл не случалось расставаться с этим жемчугом? Она не давала поносить его кому-нибудь из подруг?

Саймон от смущения стал пунцовым.

– Понимаете, мосье, я затрудняюсь ответить. Ведь я мало времени знал Линнет.

– У вас был быстрый роман.

Саймон продолжал:

– Поэтому я действительно не знаю ничего такого. Вообще Линнет страшно легко относилась к своим вещам. Я думаю, она могла дать кому-нибудь поносить.

– Она не давала, – у Пуаро сделался совсем вкрадчивый голос, – не давала его, например, мадемуазель де Бельфор?

– Что вы хотите сказать? – побагровев, Саймон попытался сесть и, страдальчески морщась, снова упал на подушки. – Куда вы клоните? Что Джеки украла этот жемчуг? Она не брала. Я поклянусь, что не брала. Джеки честная, как не знаю кто. Смешно подумать, что она могла украсть.

Пуаро, помаргивая, глядел на него.

– О-ля-ля! – вдруг выпалил он. – Своим предположением я растревожил осиное гнездо.