Эркюль Пуаро

– Меня послал дядюшка, мистер Кармайкл, он английский стряпчий миссис Дойл. Через его руки прошло множество ее дел. В этом качестве он регулярно переписывался с мистером Эндрю Пеннингтоном, американским опекуном миссис Дойл. Некоторые обстоятельства – я не стану их перечислять – насторожили дядю.

– Попросту говоря, ваш дядя заподозрил Пеннингтона в мошенничестве?

Сдержанно улыбнувшись, Джим Фанторп кивнул:

– Вы чуть огрубили мою мысль, но в целом – да. Многочисленные разъяснения Пеннингтона, благовидные предлоги для перемещения денежных средств – все это вызывало у дяди недоверие. Узнав о скоропалительном замужестве мисс Риджвей и медовом месяце в Египте, дядя наконец свободно вздохнул. Он понимал, что, когда она вернется в Англию, наследство обревизуют, чтобы перевести на нее.

Тут она шлет ему письмо из Каира и между прочим сообщает, что неожиданно встретила Эндрю Пеннингтона. Дядины подозрения укрепились. Он подумал: если Пеннингтон загнал себя в угол, то он постарается получить от нее подписи и скрыть растрату. Не располагая определенными доказательствами, дядя попал в трудное положение. Единственное, что он мог придумать, – это послать меня сюда самолетом – посмотреть, что вообще происходит. Я должен был смотреть во все глаза и в случае необходимости незамедлительно действовать – крайне неприятная миссия, смею вас уверить. В том случае, что вы упомянули, я хамски повел себя. Очень неприятно, но в целом я доволен результатом.

– Вы хотите сказать, что предостерегли мадам Дойл? – спросил Рейс.

– Вряд ли предостерег, но точно нагнал страху на Пеннингтона. Я был уверен, что он на время прекратит свои фокусы, а я между тем сойдусь ближе с супругами Дойл и как-нибудь смогу их остеречь. Вообще говоря, я рассчитывал на мистера Дойла. Миссис Дойл так привязана к Пеннингтону, что вбивать клин между ними было бы не совсем правильно. Проще действовать через мужа.

Рейс кивнул.

Пуаро сказал:

– Не откажите в откровенности по одному вопросу, мосье Фанторп. Если бы вам пришлось обманывать, кого вы избрали бы своей жертвой – мадам Дойл или мосье Дойла?

Фанторп бегло улыбнулся:

– Какой может быть разговор? Мистера Дойла. Линнет Дойл отлично разбиралась в делах. А ее муж представляется мне доверчивым парнем, который ничего не смыслит в делах и легко подмахнет там, где оставлен прочерк, – это его собственные слова.

– Я согласен с вами, – сказал Пуаро. Он поднял глаза на Рейса: – Вот вам и мотив.

– Но все это только домыслы. Это же не доказательства, – сказал Джим Фанторп.

– Ах, у нас будут доказательства, – отмахнулся Пуаро.

– Откуда?

– Возможно, от самого мистера Пеннингтона.

Фанторп скроил недоверчивую мину:

– Сомневаюсь. Очень сомневаюсь.

Рейс взглянул на часы:

– Пора бы ему подойти.

Джим Фанторп понял намек и оставил их.

Через пару минут явился Эндрю Пеннингтон – предупредительный, светский. Только поджатая линия рта и настороженный взгляд свидетельствовали о том, что старый боец готов к схватке.

Он сел и вопросительно взглянул на них.

– Мы просили прийти вас, мосье Пеннингтон, – начал Пуаро, – поскольку очевидно, что это дело касается вас близко и совершенно особенным образом.

Пеннингтон чуть поднял брови:

– Вы так ставите вопрос?

– Ну конечно, – продолжал Пуаро ровным голосом. – Вы знали Линнет Риджвей, как я понимаю, еще ребенком.

– A-а, это... – Тревога слетела с его лица. – Прошу прощения, я не сразу понял. Да, я говорил вам утром, что знал Линнет совсем малявкой в слюнявчике.

– У вас были близкие отношения с ее отцом?

– Именно так. С Мелишем Риджвеем мы были в самых близких отношениях.

– Настолько близких, что по завещанию он приставил вас к делам своей дочери и назначил опекуном весьма обширного состояния.

– В общих чертах – да. – Он снова насторожился. Стал сдержаннее в словах. – Я был не единственным опекуном, естественно. Были и другие.

– Кто-нибудь из них уже умер?

– Двое. Третий, мистер Стерндейл Рокфорд, здравствует.

– Это ваш компаньон?

– Да.

– Как я понимаю, к моменту замужества мадемуазель Риджвей не достигла совершеннолетия.

– В июле следующего года ей бы исполнился двадцать один год.

– И в этом случае она естественным образом вступила бы во владение наследством?

– Да.

– А женитьба поторопила эти обстоятельства – да?

У Пеннингтона напрягся рот. Он воинственно вскинул подбородок.

– Извините, джентльмены, но какое дело вам до всего этого?

– Если вам не хочется отвечать на вопрос...

– Да пожалуйста, я не возражаю – спрашивайте. Только я не вижу смысла во всем этом.

– Ну как же, мосье Пеннингтон... – Пуаро наклонился вперед и сверкнул своими зелеными кошачьими глазами. – Встает вопрос о мотивах убийства. В этом случае всегда принимаются в расчет финансовые аспекты.

Пеннингтон нехотя сказал:

– По завещанию Риджвея Линнет получала право распоряжаться своим капиталом по достижении двадцати одного года или выйдя замуж.

– Без каких-либо оговорок?

– Без оговорок.

– А речь идет, меня заверяют, о миллионах?

– Да, о миллионах.

– Большая ответственность лежала на вас и вашем компаньоне, мистер Пеннингтон, – сказал негромко Пуаро.