Эркюль Пуаро

– И еще одно обстоятельство потянуло меня к вам: вы упомянули некую даму.

– В самом деле?

– Да. Вы упомянули мадемуазель Джоанну Саутвуд. Не так давно я слышал это имя, – продолжал он. – Уже три года Скотленд-Ярд изрядно беспокоят особого рода кражи драгоценностей. Их можно назвать «салонными кражами». Способ всегда один: оригинал заменяют подделкой. Главный инспектор Джепп – он мой приятель – пришел к заключению, что эти кражи совершает не одиночка, а превосходно сработавшаяся пара. На основании множества косвенных данных он уверился в том, что эта пара принадлежит к хорошему обществу. В конечном счете его внимание сосредоточилось на мадемуазель Джоанне Саутвуд.

Всякий раз жертва доводилась ей подругой или хорошей знакомой. Всякий раз искомую драгоценность она хоть однажды держала в руках или ей давали ее поносить. К тому же ее образ жизни значительно превосходил ее доходы. Однако всякий раз было ясно, что сама кража, точнее сказать – подмена, не была делом ее рук. Ее попросту не оказывалось в Англии, когда драгоценность заменяли подделкой.

Постепенно в голове главного инспектора Джеппа сложилась примерно такая картина. В свое время мадемуазель Саутвуд была связана с Гильдией современных ювелиров. Получая на руки драгоценности, она тщательно зарисовывала их и какой-нибудь потерявший совесть ювелир делал по ее рисункам копии, которыми на третьем этапе, по догадке Джеппа, ее напарник по «салонным кражам» заменял подлинные образцы. Он никогда прежде не брал в руки драгоценности, что всегда можно было доказать, как и то, что он никогда не имел отношения к фальшивкам и подделкам драгоценных камней. Личность этого напарника Джеппу не удалось установить.

В вашем разговоре меня заинтересовали некоторые обмолвки. Пропавшее при вас кольцо на Майорке; ваше присутствие на приеме, где обнаружилось, что подлинные драгоценности заменены на поддельные; ваша близкая дружба с мадемуазель Саутвуд. Имело значение и то, что вам явно было не по душе мое присутствие и вы всячески старались настроить против меня вашу матушку. Это, конечно, можно было объяснить простой неприязнью, но я отвел эту мысль. Уж очень старательно вы прятали эту неприязнь под маской радушия.

Eh bien. Убивают Линнет Дойл, и обнаруживается, что пропал ее жемчуг. Как вы понимаете, я сразу думаю на вас, но уверенности у меня нет. Ведь если вы, как я полагаю, работаете с мадемуазель Саутвуд, близкой подругой мадам Дойл, то должна иметь место подмена, а не наглая кража. Вдруг жемчуг возвращают – и что же я вижу? Что он не настоящий, это подделка.

И тогда я понимаю, кто тут истинный вор. Украли и вернули поддельную нитку, которой вы еще раньше заменили настоящее ожерелье.

Пуаро взглянул на сидящего против него молодого человека. Загар не мог скрыть, как он побледнел. Боец он был неважный, не то что цепкий Пеннингтон. Выдерживая роль пересмешника, Тим сказал:

– В самом деле? Куда же я его дел в таком случае?

– Это я тоже знаю.

У Тима сразу опало – увяло лицо. Пуаро размеренно продолжал:

– Ожерелье может находиться только в одном месте. Я долго размышлял, и мой рассудок ручается в правоте. Жемчужины, мосье Аллертон, спрятаны в четках, что висят у вас в каюте. Их бусины очень искусно вырезаны – я думаю, их делали по вашему заказу. Бусины разымаются на половинки – по их виду не догадаешься, – и внутри каждой в клею лежит жемчужина. При обыске полиция обычно уважительно относится к религиозным символам, если не усмотрит в них ничего подозрительного. И вы это учли. Я пытался выяснить, каким образом мадемуазель Саутвуд переслала вам поддельное ожерелье. Она непременно должна была это сделать, поскольку вы приехали сюда с Майорки, услышав, что здесь будет проводить свой медовый месяц мадам Дойл. Я мыслю себе, что ожерелье прислали в книге, в страницах вырезав квадратную нишу. Обрезы книги видны, а под обложку на почте никто не заглянет.

Настало долгое молчание. Потом Тим ровным голосом сказал:

– Вы победили. Покуролесил – и хватит. Пора расхлебывать эту кашу.

Пуаро чуть заметно кивнул:

– А вы знаете, что вас видели в ту ночь?

– Меня видели? – вздрогнул Тим.

– Да, в ту ночь, когда погибла Линнет Дойл, один человек видел, как вы уходили от нее после часа ночи.

Тим сказал:

– Слушайте, вы же не думаете... Это не я ее убил, клянусь вам! Я места себе не нахожу. Надо же было выбрать именно ту ночь! Это просто ужас какой-то.

– Да, – сказал Пуаро, – вам пришлось понервничать. Зато теперь, когда правда вышла наружу, вы можете нам помочь. Когда вы брали ее жемчуг, мадам Дойл была жива или мертва?

– Не знаю, – хрипло выдавил Тим. – Ей-богу, не знаю, мосье Пуаро. Я заранее выяснил, куда она кладет его на ночь, – на столик у изголовья. Я прокрался в каюту, ощупал столик, забрал жемчуг, а обратно положил поддельный и выскользнул наружу. Естественно, я думал, что она спит.

– Вы слышали ее дыхание? Вы же наверняка прислушивались.

Тим добросовестно задумался.

– Было очень тихо – действительно, очень тихо, но чтобы слышать ее дыхание... нет, не помню.