Эрнст Генри

Почему Зинченко обратился к Деканозову? Деканозов почти всю жизнь работал с Берией. Сначала в Грузии, потом в Москве. Став наркомом внутренних дел СССР, Лаврентий Павлович поставил Деканозова во главе внешней разведки. Он не знал иностранных языков и никогда не был за границей, но получил спецзвание комиссар госбезопасности 3-го ранга. В мае 1939 года он был назначен заместителем наркома иностранных дел, а в ноябре 1940-го — послом в Германии. После начала войны весь состав советского посольства вернулся на родину через Турцию, и Деканозов приступил к своим обязанностям в Наркомате иностранных дел. Чувствуя поддержку Берии, вел себя уверенно, смело давал указания послам. Ему же подчинялись кадровые и финансовые подразделения наркомата.

Осенью 1941-го письмо осталось без последствий. Майский был нужен. Но Деканозов заботливо сохранил донос. Письмо легло в архив. А в 1953 году его извлекли из архива, чтобы обвинить Майского — а вместе с ним и Эрнста Генри — в измене родине. Готовился большой процесс.

Возникает закономерный вопрос: зачем все это понадобилось? Сталин никогда не обнародовал свои планы. Никого не предупреждал. Ни с кем не советовался. И не доверял свои мысли бумаге. «Сталин тем и отличался, что не всегда раскрывал себя, — вспоминал его верный соратник по политбюро Лазарь Моисеевич Каганович. — Он не раскрывал нам свои планы. Мы должны были догадываться».

Осенью 1952 года Сталин впервые после войны не поехал в отпуск. Велел построить на ближней даче оранжерею для выращивания лимонов, не вызревающих в условиях средней полосы России. Он не покидал Москву и в приснопамятном 1937-м… Так что же случилось? Готовился к Третьей мировой войне? И хотел заранее разоблачить и обезвредить «внутренних врагов»?

Сталин широко раздвинул границы советской империи, он позаботился об установлении социализма в Восточной Европе. По существу, оставался только один серьезный соперник и противник — Соединенные Штаты. Настало время, решил вождь, раскрыть советским людям глаза на то, какие подлые и коварные враги орудуют у них дома и какой могущественный враг за границей им помогает.

Иван Михайлович Майский не выдержал и «признался», что шпионил на англичан с 1925 года. От него требовали показаний на других дипломатов, в том числе на знаменитую Александру Михайловну Коллонтай, которая долгие годы была послом в Швеции. Следователи намеревались соорудить дело о шпионской сети внутри Министерства иностранных дел. Майский понимал что его ждет, послушно подписал протоколы допросов, просил хотя бы сохранить ему жизнь.

Одного за другим арестовали троих его недавних подчиненных, бывших сотрудников советского посольства в Лондоне. И среди них публициста с мировым именем — Эрнста Генри, который родился Леонидом Аркадьевичем Хентовым, а по воле советских спецслужб стал Семеном Николаевичем Ростовским.

Современный читатель поразится: Эрнст Генри оказал такую помощь отечественной разведке, почему же к нему так отнеслись? Своего посадили? Тех, с кем начинал Эрнст Генри, посадили давно — еще до войны, во время Большого террора. В мае 1939 года начальником 5-го (иностранного) отдела НКВД СССР назначили Павла Михайловича Фитина. Новый начальник разведки получил в наследство одни руины. Он докладывал своему начальству: «К началу 1939 года почти все резиденты за кордоном были отозваны и отстранены от работы. Большинство из них затем было арестовано, а остальная часть подлежала проверке. Ни о какой разведывательной работе за кордоном при этом положении не могло быть и речи».

А в последние сталинские годы по указанию вождя шла непрерывная чистка аппарата Лубянки и массовые аресты руководителей ведомства госбезопасности. В узком кругу Сталин говорил:

— Чем больше у нас успехов, тем больше враги будут стараться вредить. Об этом наши люди забыли, появилось благодушие, ротозейство, зазнайство… Неблагополучно в госбезопасности, притупилась бдительность. Они сами признались, что сидят в навозе, в провале. Лень, разложение глубоко коснулись Министерства госбезопасности. Надо лечить госбезопасность.

За решеткой оказались высшие руководители органов госбезопасности, заместители министра. Такой масштабной чистки не знало ни одно ведомство. За год, с 1 июля 1951-го по 1 июля 1952 года, «как не справившихся с работой» выгнали 1583 чекиста. Еще 3 тысячи уволили за различные нарушения. Но все равно Сталин требовал убирать людей, «недостойных работать в ЧК». Он бранил аппарат Лубянки:

— Бегемоты… Ожирели… Разучились работать…

Вождь упрекал следователей, что они «жалеют своих». Следователи получили указание бить арестованных «смертным боем». Так что не приходится удивляться тому, что арестованные всегда давали нужные показания.