Ещё тридцать восемь кошек до сорока

– Теперь мне что, нанимать кого-то, чтобы вскопали и всё посадили? – изумлённо спросила она у замолчавшего смартфона. Он, разумеется, скромно промолчал, а Марина Ивановна озадаченно прищурилась. – Она что, влюбилась? Что-то очень уж сильно всё изменилось!

Нанять кого-то она запросто могла себе позволить – доход от сдаваемой квартиры это вполне-вполне позволял, только вот привычное течение жизни снова поменялось, как будто мало ей развода дочери!

Если бы Дашке сказали, что Марина Ивановна, её бабушка со стороны мамы первый раз в жизни, пусть невольно и неохотно, и совсем чуть-чуть, но зауважала старшую внучку, она бы нипочём не поверила.

Глава 15. В путь за солнечным зайцем на праздник непослушания

– Ой, сейчас злится будет… Уууух как! – Дашка поёжилась, – А с другой стороны… И что? Пригласить соседа, который зарабатывает на посадках, они с дедом могут, ещё могут Аню с Татьяной позвать. Ничего страшного, девочки в талии не переломятся, а я… А я заслужила отдых! Нет, честно заслужила!

Дашка прижала к себе юных серо-полосато-селёдочных хулиганов, которые за время её отсутствия перевернули финиковую пальму, лично Дашкой выращенную из косточки, почти выкопали её из горшка и на славу потрудились, заметая соделанное.

– И ведь даже почти справились, жаль только пальма и горшок под диван никак не пролезли! Остались как доказательство котобеспредела! – рассмеялась Дашка. – Ладно, если уж мне непременно нужно что-то делать с землёй, то я лучше дома полы вскопаю, надо же как-то убрать то, что вы тут порассыпали!

Дашка не знала, что у бабули выдался воистину день потрясений – когда она позвонила дочери, чтобы та немедленно повлияла на Дарью, то услышала в ответ:

– Мам, отстань от неё! Просто отстань! Если тебе очень нужен этот огород, давай я тебе найму кого-то, чтобы вскопали, или что там ещё с ним надо делать.

– Анастасия! Твоя дочь что, влюбилась? В кого? Да ты понимаешь, кого она может привести в семью? Кто на неё позарится-то? Слесарь или дворник? – холодно уточнила любящая бабушка.

– Знаешь, на кого позарился мой муж? Знаешь, да? Вот и не говори ничего по этому поводу! – огрызнулась Дашкина мама. – Ты всегда так гордилась своим зятем, породой… Словно мы призовые овчарки на выставке. И что теперь? Сказать тебе, с какими требованиями он пришел на суд по разводу? Хочешь услышать? Да пусть у Дашки будет слесарь, только порядочный, я и то за неё порадуюсь!

Странно как меняются взгляды на жизнь, когда в зале суда от родного, ой, уже неродного красавца-мужа слышишь кучу издевательских слов и абсурдных требований, когда видишь, с каким сочувствием смотрит на тебя судья и всё-таки настаивает на примирении, когда ещё три месяца надо как-то жить в одной квартире с уже совсем-совсем чужим человеком, который ещё совсем недавно так умело притворялся близким и своим.

– Настя, ты что? С ума сошла? В нашей семье слесарь? – едва не осипла от потрясения мать.

– Главное, чтобы не закончилось так, как у меня! – твёрдо сказала Анастасия. – Хотя, я ей, конечно, не слесарей подбираю…

– Погоди… я что-то не поняла! Кого ты ей подбираешь, зачем?

– Затем, мамочка, что твоя старшая внучка тоже имеет право на семью. Нормальную семью, а не выставочную! – всхлипнула Анастасия. – И никакая она не уродка, не смей так о ней говорить! Я тебе и раньше не позволяла её так называть, а теперь тем более не позволю!

Слёзы бывают такие разные… Есть лёгкие, солнечные как грибной летний дождик. Они искрятся, когда падают, высыхают, не долетев до земли, мешаются со смехом, с радостью, рассыпаются радугой счастья над головой.

Бывают тяжёлые, горькие и безнадёжные – слёзы потери и прощания, когда уже ничего не изменить и не вернуть, когда они текут и капают обреченно и увесисто, отделяя, отсчитывая своим падением горе.

Бывают слёзы злые, по закушенным губам, поперёк всему, назло всем.

А бывают горючие и отчаянные – слёзы разбитого вдребезги, разодранного и растоптанного счастья. Истинного или воображаемого счастья, которое обернулось унижением, яростью и разочарованием. Такие могут течь, смывая всё лишнее, заставляя вглядываться в то, что уже прошло, видеть ошибки и чужие, и свои.

Анастасия никогда в жизни столько не плакала, как сейчас. Никогда раньше не думала столько о своей жизни, раньше казавшейся просто сказкой. Сказкой для прекрасной принцессы.

– Я прекрасна, он прекрасен, чего ещё желать? И жили они долго и счастливо! – ревела она, громя сервиз, подаренный им с мужем на свадьбу. – Прекрасный принц желает всё пополам? Будет ему пополам! Где весы? Я ему ровно половину осколков отвешу, как в аптеке.

Невольно приходили мысли и о дочерях. Младшие старательно делали вид, что развод родителей их не касается, что их любимый прекрасный папочка просто куда-то в командировку уехал… Выслушивала её и утешала только Дашка. Некрасивая, заброшенная Дашка, у которой оказалось гораздо больше понимания и доброты, чем Анастасия себе могла представить.