Если бы смерть спала

– Нет. Я поговорю с мистером Кремером лишь в случае крайней необходимости. – (Штормовое небо слегка прояснилось.) – Арчи, я рад, что ты пришел. Признаюсь, мне очень тебя не хватало, не буду отрицать. Теперь, когда я все сказал, можно и почитать. – Вулф открыл книгу. – Я не стану ни с кем разговаривать по телефону, и никто не войдет в эту дверь, пока у меня не будет больше фактов. – Он перевел глаза на книгу и углубился в чтение.

Я был рад, что он рад, что я вернулся. Да, я был рад, но не совсем. Пожалуй, мне все-таки стоило остаться и довести Роуклиффа до белого каления.

Глава 11

Впервые за неделю я спал в собственной кровати.

Период с вечера воскресенья и до середины дня понедельника выдался на редкость интересным. Полагаю, вы обратили внимание на слова Вулфа, что он не желает никого ни видеть, ни слышать, пока у него не будет достаточно фактов. Но как в таком случае Вулф собирался получить факты, оставалось загадкой. Возможно, благодаря экстрасенсорным способностям или спиритическим сеансам. Однако к двенадцати часам дня в понедельник стало понятно, что он имел в виду нечто другое. На самом деле он хотел сказать, что вообще не нуждается в фактах. Если Вулф видел, как ему прямо в руки идет очевидный факт, то зажмуривался, а если слышал, как ему прямо в руки идет этот факт, – затыкал уши.

Этот период выдался на редкость любопытным. Рядом со мной был практикующий частный детектив, у которого не имелось других средств к существованию, кроме доходов от продажи время от времени саженцев орхидей, лежавшего в сейфе залога на десять тысяч долларов налом и перспективы на приличный гонорар от клиента-мультимиллионера, у которого зудело. Причем для получения денег Вулфу было достаточно сделать хоть какое-то телодвижение и провести первоклассное расследование. Но при всем при том он даже боялся находиться со мной в одной комнате из опасения, что я что-нибудь ему расскажу. Вулф не хотел разговаривать с Джарреллом по телефону, отказывался включать радио или телевизор. У меня даже закралось подозрение, что в понедельник он не стал читать утренний выпуск «Таймс», правда, ничего утверждать не могу, поскольку «Таймс» Вулф обычно читает за завтраком, а завтракал он у себя в спальне. Вулф, совсем как страус, сунул голову в песок, хотя из всех знакомых мне людей, за исключением разве что Джеки Глисона, чисто внешне он меньше всего походил на страуса.

Короче, Вулф был в панике. Он до смерти боялся, что в любую минуту мог всплыть какой-нибудь важный факт и в результате придется сделать подарок Кремеру, а для Вулфа это было пострашнее, чем мороженое с канталупой или устрицы с хреном.

Я хорошо понимал, что Вулфу приходится явно несладко, и даже немного ему сочувствовал. Во время телефонных переговоров с Джарреллом в воскресенье вечером и в понедельник утром я усиленно пудрил ему мозги, уверяя, что Вулф в данный момент выжидает – Господь свидетель, это было чистой правдой, – и пытался объяснить, почему лично мне сейчас стоит уйти в тень, по крайней мере на время. Впрочем, дела обстояли не так уж плохо. Как я и ожидал, лейтенант Роуклифф навестил семью Джаррелла, но не слишком придирался, особенно если учесть, что два человека из окружения Джаррелла, бывший секретарь и близкий друг, погибли в течение недели. Нет, Роуклифф, конечно, придирался – он будет придираться даже к святому Петру, когда окажется рядом, – но по крайней мере не рычал.

Однако при всем моем сочувствии, в отличие от Вулфа, я не был гением, а раз уж мне суждено упасть в глубокую яму, откуда невозможно выбраться, то хотел бы знать об этом заранее, чтобы успеть постричься и отгладить брюки, прежде чем мое хладное тело предъявят для опознания. Из полдюжины возможных фактов, от которых могло крышу снести, меня особенно интересовал именно один, но он никак не шел в руки. Об этом ни слова не говорилось в новостях ни в воскресенье вечером, ни в понедельник утром. В утренних газетах – тоже тишина. Лону Коэну тоже ничего не было известно. Впрочем, я знал четверых парней, возможно обладавших нужной мне информацией: один служил в полицейском управлении, один – в офисе окружного прокурора, двое – в убойном отделе. В свое время я оказал им кое-какие услуги, и за ними остался должок. Однако при наличии двух нераскрытых убийств наводить у них справки казалось слишком рискованным.

Итак, пока я сидел и ломал голову над этой проблемой, без десяти двенадцать неожиданно раздался телефонный звонок. Меня приглашали зайти в офис окружного прокурора в любое удобное время, но чем раньше, тем лучше. Вулф по-прежнему был наверху, в оранжерее. Обычно в одиннадцать он спускается в кабинет, но сегодня утром он так и не показался – наверное, из страха, что я могу сообщить нечто важное. Я звякнул ему по внутреннему телефону доложить, что собираюсь уходить, затем вышел из дома и в районе Девятой авеню поймал такси до Леонард-стрит.