Если ты, то я

Мне хотелось напомнить ему о программистах, бросивших школу, чтобы открыть собственную компанию. О том, как они меняют мир, пока он сидит в роскошном кабинете, отчитывая шестнадцатилетнюю восходящую звезду за то, что она выполняла свою основную задачу, ради которой ее и пригласили на Фабрику, – искала финансирование.

– В данный момент я не вижу признаков, что твое отношение к происходящему скоро изменится. Однако, если хочешь доказать, что заслуживаешь учиться в этом инкубаторе, куда рвутся тысячи подростков, которые будут счастливы поменяться с тобой местами, переделай все задания и отдай их мне к Новому году.

– К Новому году? Но сейчас уже середина ноября. Получается, я за месяц должна выполнить квартальную работу.

Он достал из одного из своих карманов ручку и что-то переписал себе с экрана.

– Я вижу, ты еще не забыла основы математики. Это дает надежду.

Я выскочила из его кабинета, кипя от негодования. Мне было плевать на то, что Ковальски – один из лучших преподавателей-программистов, на его происхождение и профессионализм. Для меня он был просто старик, не смевший поднять взгляд на своих учеников, когда сообщал им, что у них нет потенциала и будущего. Я вспомнила, как отзывалась о Фабрике Митци, когда мы только познакомились, – что это конкурс красоты, созданный для мужчин. Что Ковальски мог знать о моих способностях? Ну да, последние несколько месяцев я была сосредоточена на других задачах своего бизнеса, но это вовсе не означает, что я плохой программист или что у меня точно ничего не получится. Да кто он такой, чтобы диктовать, как мне можно поступать, а как – нельзя? Когда мои акции падали, все давали понять, что я не на своем месте. Сейчас акции растут, но мне по-прежнему здесь не рады.

– Эй, у тебя все в порядке?

Это был Майк Флорес. Я автоматически оглянулась через плечо.

– Эй Джея здесь нет, если ты его ищешь.

Я с облегчением повернулась обратно.

В любой другой день я ответила бы, что у меня все хорошо, но сейчас просто не было сил изображать на лице улыбку.

– У тебя когда-нибудь бывает такое чувство, что, как бы ты ни старался, все равно проиграешь?

– Конечно.

– Правда?

Майк пожал плечами:

– А разве не все порой так думают?

– Не похоже.

– Просто некоторые хорошо умеют это скрывать. Вот ты, например.

– Шутишь, что ли? Я же сейчас бешусь в коридоре.

– Митци Эрст. Куча фотографий в интернете. Твои акции взлетели в цене как ракета. Ты – темная лошадка. На тебя все делают ставки.

– Я этого не чувствую. У меня такое ощущение, что приходится биться за каждую мелочь.

– А ты вокруг смотрела? Трава ярко зеленеет, хотя почти десять лет стоит засуха. В городе все чисто вымыто и полито, он выглядит как райский уголок, но ведь все это сделали люди. Здесь ничто не растет само собой, за все надо бороться. Кремниевая долина основывалась на убеждении: если хорошенько потрудиться, можно полностью изменить мир. Да, придется повозиться, но при желании из ничего можно создать что-то. И я не понимаю, почему так плохо, что тебе все достается трудом.

Я всегда считала Майка тупым и недалеким. Он казался слишком хорошеньким и богатым, чтобы быть еще и умным. Людям с идеальной смуглой кожей, римским профилем и волосами, которые блестят золотом даже в пасмурные дни, незачем быть сообразительными и остроумными. Им достаточно подойти и улыбнуться.

Вот почему, слушая, как Майк рассуждает о Кремниевой долине, я призадумалась.

Он ведь тоже был одним из оставшихся в списке. Я никогда не рассматривала Майка всерьез из-за Кейт, но сейчас решила, что его кандидатура вполне подходит. Достаточно ли он рефлексирующий, чтобы писать, как ПостоянствоОбъекта? Раньше я бы сказала «нет», но теперь поняла, что, возможно, недооценивала его.

Должно быть, я смотрела на Майка как-то странно, потому что он сунул руки в карманы.

– Тебе совсем не обязательно рассказывать мне, что случилось, или вообще что-либо. Просто относись ко всему проще, ладно? Если люди портят тебе жизнь, значит, ты движешься в правильном направлении.

– Спасибо, – искренне ответила я.

глава_21

Я попыталась связаться с Митци, поскольку только она могла понять меня. Однако та сначала была недоступна и лишь через несколько дней ответила, что плохо себя чувствует. Тогда я решила использовать второе по действенности средство и поступить, как советовала опять же Митци, – разбавить тяжелую неделю сеансами педикюра и дорогим латте. Можно было обсудить происшествие с Аминой, но ей было не до того: она дописывала все работы к концу года, и мне не хотелось признаваться, что я ничего не делаю.

Я пробовала ходить на занятия, но каждый раз расстраивалась при виде Маста. Он сидел через несколько столов и не отрывал взгляда от доски, словно намеренно игнорируя меня. Поэтому я стала посещать уроки, только когда мне было удобно, уверяя себя, что потом все выполню. Ведь Ларс Лэнг сам объяснял нам на праздничном ужине: самое главное – сдать все работы.