Есть у Революции начало

— Но вместе с тем, видны многочисленные, — раздвинул большой и указательный пальцы.

— Пусть мелкие, промашки и пробелы в образовании.

Я в ответ не сдержался, шкодливо улыбнулся и просительно протянул.

— Возьмите меня к себе… ну пожалуйста…

По удивлённой реакции собеседников, сообразил, что на такой ответ они совершенно не рассчитывали. Уже серьёзнее, почти по деловому, предложил.

— Покорнейше благодарю за совет. Моей главной мечтой было обучение в столице.

— К сожалению, в настоящее время не имею свободного времени и денег, чтобы целиком посвятить себя искусству, — сокрушённо развёл руками.

— Родные и близкие мне люди используют мои скромные таланты для зарабатывания средств на существование. Если я брошу их на долго, они очень много потеряют в финансовом плане. Практически подвёл директора к мысли о заочном обучении, или, хотя — бы о свободном посещении занятий.

Первым сообразил, не участвовавший в беседе, Бальмонт.

— Досточтимый Александр Константинович, ради моего дня рождения, сделайте мне одолжение, — Константин Дмитриевич нарочито покорно склонил голову.

— Примите в вашу консерваторию, труженика Мельпомены на особых условиях, на тех, которые позволят получить молодому человеку необходимое музыкальное образование — хитровато прищурился, улыбаясь.

— Ведь если есть правила, обязательно должны быть и исключения!?

Глазунов, только сейчас сообразил, как ловко его развёл именинник. Громко, иронически хмыкнул, хлопнув себя по коленям.

— Ну, братцы, вы мне буквально мат поставили — шутливо погрозил пальчиком нам обоим.

— Теперь, хочешь — не хочешь, придётся мальчишку обучать на его условиях!? — наклонился вперёд, с подозрением наклонив голову и сощурив глаза.

— А вы случайно не сговорились заранее? Очень уж всё у вас к месту подошло…

Бальмонт даже перекрестился.

— Господь с вами, милый человек. Как же можно такое хитрое дело придумать заранее.

— Слог и построение стиха, этого автора, хоть и выдают в нём изворотливый ум и профессионализм, лично мне он совершенно не близок и даже чужероден.

— Скажу больше, — продолжал он разоблачение поэтической составляющей песен.

— Я вообще не знаю никого в современной русской литературе, чьим бы учеником мог быть уважаемый автор, — повернулся ко мне, изысканно, двумя руками сразу, указал на меня.

Глазунов, уже с половины предложения поняв смысл высказывания собеседника, поднял руку и потрясал ею как нетерпеливый ученик на уроке, услышав вопрос на который он точно знает ответ.

— Воистину, дар слова вам дан Богом, Костенька! — он сам почувствовал некоторую неловкость от несвойственного ему панибратства.

— Вы уж простите меня за такое домашнее обращение, но я всё же старше вас.

— Но самое главное, я люблю вас именно за то, что вы так точно и ёмко владеете словом, — музыкант жестом показал себе за спину.

— Буквально, только — что, до вашего прихода, сам анализировал музыкальный строй его оригинальных песен, — схватил поэта за руку, соскочив со стула.

— Думал практически тоже самое, что вы сейчас так кратко выразили несколькими точным определениями.

Польщенный Бальмонт, деланно смущался, расцветая в душе и торопясь воспользоваться заслуженным вниманием профессора.

— Думаю, что перед нами гениальный ребёнок, наделённый многими дарами сразу, — нарочито задумчиво, медленно, и от того более значительно, продолжал.

— Своего рода, — Леонардо Да — Винчи, наших дней.

— Жаль, что мы не можем испытать его талантов художника, инженера, анатома…, - он горячился сам от развития своей мысли, незаметно и невольно, убыстряя речь.

— Наверняка задатки всех этих талантов имеются и у этого малыша, — вновь обернул свой взгляд ко мне.

— Извините, молодой человек, что назвал вас малышом. Я имел в виду, что для вас ещё всё впереди, а вы так молоды.

— Кстати, не будете так любезны, назвать мне ваш возраст? — небольшую неловкость от такого нескромного, по его мнению, вопроса, перекрыл откровением.

— Лично мне, как раз сегодня, стукнуло сорок девять лет. Любопытно узнать, насколько моложе меня такой талантливый самородок? — радуясь своему ловкому обыгрыванию личного вопроса, весело улыбнулся Глазунову, как бы говоря.

— Смотри, как находчиво могу выходить из щекотливых положений!

Дождавшись завершения небольшой паузы, немного стесняясь, тихо проговорил.

— На сорок.

Слегка глуховатый, от периодической работы с оркестрами, Глазунов не понял.

— Ну как же, батенька, вам может быть сорок лет?

— Где же вы так хорошо могли сохраниться?

Его перебил поэт — именинник.

— Константинович, ты прослушал! — не сдержался Бальмонт.

— Он сказал, — «на сорок»… он моложе меня на сорок лет! — чуть не выкрикнул литератор.