Эсташ Черный Монах

Этот секрет выдал Эсташу шустрый подмастерье-испанец, провинциал, который, как и юноша, приходил по вечерам к мечети Лас Торнериас изучать «альгарабию». Этот язык нужен был ему для того, чтобы понимать, о чем толкует ему мастер-оружейник, его двоюродный дядюшка. (Именитые кузнецы в искусство ковки толедской стали чужаков не посвящали; только родственников.)

Подмастерье настолько проникся уважением к добродушному и веселому франку, что выболтал ему многие тайны кузнечного ремесла, справедливо полагая, что Эсташу они не нужны. Вино всегда развязывает язык, а Эсташ не поскупился на угощение. Ведь Рамон вечно где-то слонялся, в школе переводчиков было не до пустой болтовни, а найти в Толедо подходящего товарища оказалось не так просто. Подмастерье-провинциал и сам очутился в таком же положении, как Эсташ, поэтому был рад без памяти, что приобрел благодарного слушателя.

При первом взгляде на тех, кто нарушил его уединение, Эсташ, уже побывавший в переделках, сразу понял – они пришли отнять у него жизнь. Один из них точно был махо, судя по его дорогому щегольскому костюму, остальные двое принадлежали к толедскому «дну» – оборванцы, готовые за несколько кальдерилл отправить на тот свет кого угодно. Похоже, махо взял их для подстраховки, а скорее – для «затравки». Частенько наемные убийцы для придания своему поступку видимости законности «заступались» за обиженных, если те не могли сами справиться с будущей жертвой.

Наверное, эта троица решила предварить нападение разговором – чтобы усыпить бдительность Эсташа напускным миролюбием. Но юноша не стал дожидаться выяснения отношений. Его выпад был настолько точным и стремительным, что один из оборванцев, который находился к нему ближе всех, даже не понял, почему его лохмотья окрасились в красный цвет. Боль к нему пришла несколько позже. Зажимая рукой рану на животе, он опустился сначала на колени, а затем опрокинулся навзничь.

Махо был потрясен, не говоря уже про его второго подручного. Он не ожидал от юного франка такой прыти. Наемный убийца был гораздо старше Эсташа, много чего в жизни повидал, но мрачный волчий взгляд будущей жертвы его испугал. Юноша не издал ни единого звука; казалось, он был немым.

Махо подтолкнул второго оборванца вперед и процедил сквозь зубы на «альгарабии»:

– Убей его!

Оборванец выглядел обреченно; похоже, ему хотелось дать деру, но он знал, что в таком случае махо найдет его и зарежет, как свинью. Ведь он получил деньги за участие в нападении, а значит, должен отработать их.

Скрипнув зубами – то ли от злости, то ли с отчаяния – он ринулся на Эсташа, пытаясь достать его своей длинной навахой. Но у юноши клинок был не короче и он сразу пустил в ход «дестрезу», хотя понимал, что за их схваткой пристально наблюдает махо, стоявший в сторонке, чтобы узнать, на что способен его будущий противник.

Но иного выхода у Эсташа не было – оборванец при всем том весьма неплохо владел ножом; собственно говоря, как почти все испанцы-простолюдины. Вот только «дестреза» для него была темным лесом. Он откровенно плавал в определении границ «магического круга», когда нужно было переходить в атаку или защищаться. Его не спасала даже весьма неплохая реакция.

Первый порез он получил на противоходе – у Эсташа была наваха, заточенная с двух сторон. Это оказалось неожиданно и больно. Тем не менее оборванец разозлился и решился на свой коронный, судя по всему, прием – ударил Эсташа с низкой стойки в длинном прыжке.

Юноша ждал чего-то подобного. И едва его противник распластался в полете, как Эсташ мигом принял высокую стойку «arrebatar» – для удара от плеча. Он сделал быстрый шаг в сторону, пропустив «летящего» оборванца, и безжалостно вонзил ему клинок в спину.

И в тот же миг упал, кувыркнулся и молниеносно встал на ноги. Как он и предполагал, махо атаковал его в этот очень серьезный момент схватки, справедливо полагая, что все чувства и помыслы юноши направлены на отражение выпада оборванца.

Сказать, что махо был удивлен, значило не сказать ничего. Он был обескуражен. Видимо, до этого такой прием срабатывал безотказно.

То, что его подручные мертвы, махо совсем не смутило. Обитатели толедского «дна» были для него просто расходным материалом. За деньги он мог нанять таких молодцев хоть сотню. Но прыть юного франка его поразила. Так моментально и к тому же изящно уйти с линии атаки – это надо было иметь большое умение. Махо насторожился.

Если до этого ему казалось, что он выполнит заказ без особых усилий, то теперь дело представилось ему совсем в ином свете. А в том, что махо кто-то нанял для убийства (но кто?!), Эсташ практически не сомневался. И началась схватка, в которой малейшая неловкость или неточность в исполнении приемов ножевого боя могла обернуться лишь одним – тяжелым увечьем или гибелью одного из противников.

Впрочем, Эсташ был уверен, что даже если махо его ранит, все равно он обречен умереть. Наемные убийцы к своим жертвам не испытывают жалости.