Эсташ Черный Монах

Они оседали главным образом там, где могли грабить и разбойничать. В обществе, настроенном резко против них, им приходилось соблюдать в своем отряде строгую дисциплину. Те преступления, которые они совершали вместе и страх жестокой кары удваивали сплоченность, воспитанную боями и походами.

Эсташу довелось читать сочинение какого-то английского автора конца прошлого столетия, который подробно описывал наемничество, входившее в моду среди европейских государей. Благодаря зубрежке, которая практиковалась в монастырях, он обладал цепкой памятью и характеристику наемников помнил почти дословно:

«…Появилась новая и весьма опасная секта еретиков, – писал англичанин. – Воины эти с ног до головы одеты в кожу и вооружены сталью, дубинами и железом. Они ходят тысячными отрядами и превращают монастыри, села и города в пепел. С невообразимой жестокостью они предаются разврату, говоря: “Бога нет”. Это движение возникло в Брабанте, отсюда их имя “брабансоны”. С самого начала эти мародеры создали для себя странные законы, по сути, не относящиеся ни к какому праву. Беглые бунтовщики, ложные служители Церкви, неверные монахи и все, кто покинул Бога по какой-либо причине, присоединяются к ним. Их число всегда так велико, что они могут безнаказанно странствовать по всей земле, ненавидимые Богом и людьми».

«Опасные люди…» – невольно подумал Эсташ, стараясь уступить дорогу небольшой группе наемников, явно на хорошем подпитии. (Для этого ему пришлось буквально вжаться в стену дома.) Он старался вести себя достойно, не вступая ни с кем и ни в какие распри. (По крайней мере, до приема у короля…)

Но иногда так получается, что мысль неожиданно принимает материальный характер. Черный Монах слишком много внимания и размышлений уделил наемникам и, похоже, затронул какие-то течения в небесных сферах. Они вернулись на землю сильным толчком Эсташу под бок одного из расфуфыренных вояк.

– Смотри куда прешь, вонючий йомен! – гаркнул наемник. – Посторонись!

Эсташ уже хотел пойти дальше (да бог с ним, с этим наемником; сражаться с каждым встречным идиотом не входило в его планы), но тут он краем глаза заметил, как Жоффруа, который сопровождал его в ознакомительной прогулке по Дувру, сильно побледнел и схватился за рукоять ножа. Черный Монах, конечно, тоже возмутился наглости наемника, и в другое время при иных обстоятельствах не преминул бы дать ему ответ, но ему совсем не хотелось заниматься выяснением отношений, тем более что до ближайшей таверны оставалось всего ничего – несколько десятков шагов.

Но Эсташу хорошо был известен заводной характер старого друга. Он понял, что сейчас де Люси, у которого так некстати забурлила дворянская спесь, обязательно ввяжется в драку.

Конечно, Жоффруа был отменным бойцом, но с Эсташем ему не тягаться. Это знали оба. А наемник далеко не подарок. Поэтому лучше было немедленно вызвать огонь на себя, чтобы не потерять ближайшего помощника и друга. В себе Черный Монах был абсолютно уверен.

– Поосторожней в словах, солдат! – резко молвил Эсташ.

– Что… ты… сказал?! – Наемника словно громом поразило.

Он остановился и с обалдевшим видом уставился на двух друзей. Такой наглости от простого йомена он не ожидал.

Все дело заключалось в том, что и Эсташ, и Жоффруа оделись в простые костюмы, дабы не привлекать к себе внимания. Они и впрямь практически не выделялись из толпы своим внешним видом. Разве что за исключением гордой осанки.

– То, что ты слышал! Я бы на твоем месте извинился… – В словах Эсташа прозвучала сдерживаемая угроза.

– Да я… я сейчас вспорю тебе живот и кишки на кол намотаю!

С этими словами наемник выхватил из ножен фальшион[69]. В принципе, мечи в городе имели право носить только рыцари и знать, но наемникам короля Иоанна закон был не писан.

– Будьте свидетелями, – обратился Черный Монах к прохожим, которые тут же начали торопливо разбегаться в разные стороны, – не я затеял эту ссору.

И только несколько йоменов в зеленых одеждах, вооруженных луками, остались стоять в сторонке. Они терпеть не могли наглых чужаков, но трогать их не смели, опасаясь королевского гнева. Но храбрость Эсташа, в котором йомены сразу распознали бывалого воина, им понравилась, и они решили посмотреть, чем закончится дело.

Увы, насладиться длительным поединком им не удалось. На виду из оружия у Черного Монаха был только нож, да и тот предназначался для трапезы – чтобы разрезать мясо. Однако за поясом под одеждой у него находилась неизменная наваха. Он никогда с ней не расставался, даже во время сна, – чтобы его не застали врасплох.

Конечно, он верил своим подопечным, но иногда случалось, что морские разбойники сводили счеты со своим капитаном, который чем-то им досадил. Ведь лучшего времени для мести, чем ночь, найти трудно. Днем капитан всегда окружен верными людьми, а в ночное время он практически беззащитен.

Черный Монах, распластавшись в полете, ударил наемника навахой, как змея, – молниеносно и точно – не дожидаясь, пока фальшион опустится ему на голову. Наглец охнул и упал, как подрубленный. Укол навахой был исполнен мастерски.