Естественная история

Именно эта многоплановость делает «Естественную историю» особенно близкой к нам. В сущности многие феномены римской эпохи не слишком резко отличают ее от других эпох и регионов. Римляне так же заботились о себе, своих полях и садах, домах, домашних животных и т. д., как и другие народы; у них были те же заботы, потребности, а значит, те же профессии, занятия, интересы, что и у других. Но было и нечто лежащее в особом плане: связанное с усиленным вниманием к армии, одно время — к флоту (в эпоху Плиния это уже отошло в прошлое, флот ослаб), к налоговым и организационным мероприятиям на огромных территориях. В эту же эпоху появилось многое, ставшее затем неотъемлемым компонентом едва ли не каждой эпохи и культуры. В самом деле, ведь Плиний Старший был свидетелем формирования науки как системы, во всяком случае раннего этапа этого формирования. Этим уже создана некоторая неповторимость эпохи. Вместе с тем он был свидетелем укрепления идеи мирового государства, воплощенной в Римской империи: все более ранние попытки в этом направлении ограничивались каким-либо уголком ойкумены (а Римская империя простерлась от тропической Африки до Шотландии, от Гибралтара до Персии) и одним-двумя поколениями властителей, после чего разваливались. Но Плиний дожил до царствования Веспасиана и Тита, при них огромные размеры империи стали уже привычными, а сильного противодействия на местах, — кроме иудейских войн, продлившихся еще несколько десятилетий, — больше не было. При Плинии возникло такое явление, как мировые религии (до него к этой категории можно отнести разве что буддизм). Митраизм был важной, хотя в конечном счете и не удавшейся попыткой в этом русле. Солнцу посвящены яркие страницы «методологической» второй книги «Естественной истории». Но делая эту (по-видимому) уступку митраизму, Плиний не идет дальше и, в частности, ни разу не употребляет в «Естественной истории» имени «Митра».

Плиний был современником Иисуса Христа, лет на 25 младше его; и мог бы в «Естественной истории» что-нибудь передать из своих впечатлений о евангельских или послеевангельских событиях (хотя бы по слухам). Однако ничего такого там нет, хотя Палестине посвящено немало страниц «Естественной истории», и мы можем из труда Плиния многое почерпнуть относительно палестинских нравов и событий I в. н. э. В целом можно сказать, что «Естественная история» — в противоположность письмам Плиния Младшего с их яркими свидетельствами о христианстве I—II вв. н. э. в Малой Азии — есть последний столь крупный памятник дохристианской эпохи, что не означает, конечно, что отдельные ее места не могут немало дать для понимания процессов возникновения христианства и его распространения по средиземноморскому миру.

Для многих отраслей науки «Естественная история» послужила отправной точкой. Плиний для своего времени был перворазрядным ученым и, видимо, таким эрудитом, которого ни с кем невозможно сравнить, особенно по части любимой им естественной истории. Его многотомный труд в течение всего Средневековья оставался по своей части непререкаемым авторитетом в естественных науках, а потом — уже для новой науки — памятью о ее колыбели.

Содержание этого огромного труда, даже если бы речь шла только о его ошибках, никак не может быть изложено вкратце. В данном случае мы будем иметь в виду только его четвертую книгу с содержащимися в ней «средиземными» материалами, в том числе восходящими к мифологической праоснове. Типичным примером может служить связывание Плинием, как и вообще учеными той эпохи, греческого названия «Паллантий» и римского «Палатин». В действительности они возникли на совершенно различных языковых основах. Но их чисто внешняя связь послужила устойчивым компонентом отстаиваемой многими римскими и особенно греко-римскими (например, Полибием и Плутархом) учеными легенды о происхождении италийской государственности от эллинской и, более того, от первых людей, возникших после Девкалионова потопа. Подобно тому, как дуб был первым из растений, так и аркадяне были «первыми людьми, рожденными на Земле» (Плутарх. Римские вопросы. 286a). Из Аркадии и даже именно из Паллантия, якобы еще до Троянской войны, прибыли на берега Тибра полубог Эвандр (греч. «истинный муж») с другими поселенцами — предками патрициев. Он и дал новому поселению слегка измененное имя старого. Эта легендарная связь Паллантия с Палатином нашла воплощение в реликвиях: на склоне Палатинского холма, под «хижиной Ромула», и столь же свято, как она, сохранялся так называемый Большой алтарь, сооруженный Эвандром, где праздновали победу Геракла над великаном Каком — еще и во времена Плиния и позже, до самого конца Западной Римской империи.