Естественная история

Собственно каноничным римский миф становился тогда, когда удавалось связать его, с одной стороны, с эллинской параллелью, а с другой — с реальными памятниками. «Естественная история» — дитя своего времени — как стало ясно в XV—XVI вв., полна не только обобщениями человеческого опыта, но также недоразумениями и ошибками. Это так, но вместе с тем в ней бьется живая мысль. Чтение «Естественной истории» — беседа с автором, здесь и читатель не может оставаться пассивным, что придает тексту своеобразную прелесть.

Связь слов «Палатин» и «Паллантий» во времена Плиния была общим местом, и ему даже не пришлось ничего изобретать. Однако есть и более сомнительные в смысле аутентичности места «Естественной истории», связывающие Запад и Восток (Европы). Такова мысль о том, что «всей Элладе даровал свободу Домиций Нерон» (IV. 22). В самом деле, во время своего 15-месячного путешествия по Греции в 66—68 гг. н. э. Нерон в восторге от признания его артистических талантов даровал многим греческим полисам статус свободных городов и вообще признал за жителями провинции Ахайи права, близкие к правам римских граждан. Объективно это «дарование свободы» было звеном в цепи таких актов, как распространение римского гражданства на всех италийцев в 88 г. до н. э., на все свободное население Римской империи в 212 г. н. э. Однако аутентичность фразы вызывает сомнение. Плиний видел в Нероне коронованного изверга, а не дарователя свободы, и ни одному мероприятию Нерона, даже попыткам прорыть канал через Истм (§10), не давал положительной оценки. Если Плиний ни разу не упомянул Нерона в III книге, специально посвященной Италии, а в других случаях явно ему враждебен, почему он решил помянуть его добрым словом в книге о Греции? Во всяком случае не из беспристрастия, потому что «дарование свободы» легко можно было сбалансировать указанием на тщеславие Нерона, на его недоверие к Риму и т. д. К тому же в данном месте текста фраза инородна, помещаясь между абсолютно не связанными с ней сведениями об ахайских полисах и размерах Пелопоннеса. Она вставлена, видимо, читателем «Естественной истории», желавшим Плиниевой чисто отрицательной оценке Нерона что-то противопоставить, сознательно или нет, но скорее все-таки желавшим этого сознательно. Ведь фраза «замаскирована» под Плиниеву тем, что император назван просто Домицием Нероном, без титулов. Интерполятор пошел на это, хотя был сторонником и, быть может, даже поклонником Нерона. Таковые несомненно существовали по крайней мере до конца I в. н. э.

Другой пример вставки, на этот раз более поздней, можно видеть в IV. 20, где перечислены города Аркадии: «Псофис, Мантинея, Стюмфал, Тегея, Антигонея» и т. д. Собственно Мантинея и Антигонея — это был один и тот же город, но первое название было во времена Плиния лишь воспоминанием. Македонский царь Антигон Досон, восстановивший Мантинею в 220-е гг. до н. э. из руин после гражданской войны, переименовал ее в Антигонею, а прежнее название Мантинея ей было возвращено только императором Адрианом много спустя после Плиния. О тождестве Мантинеи и Антигонеи Плиний не мог не знать, он глубоко изучил греческую топонимию: в этом же списке, например, выделяет Лепреон (и только его) как Аркадийский, именно потому, что был еще Элидский. Поэтому надо полагать, что «Мантинея» вставлена в список после смерти Плиния и скорее всего во II в. н. э. — под свежим впечатлением восстановления городу его исторического названия.

В других фрагментах, хотя и несомненно принадлежащих Плинию, трудно бывает решить, какую из близких категорий объектов он имеет в виду. Например, в IV. 35 он упоминает «свободные племена амантинов и орестов». При этом неясно, имеет ли Плиний в виду просто племена или также и племенные центры. Слова «племена» в оригинале нет: в сочетании liberi Amantini atque Orestae под первыми и вторыми могут подразумеваться жители городов Аманты и Оресты — если такие города существовали. По описанию местности похоже, что амантины тождественны «варварам-амантам» из §145 книги III. Во всяком случае Страбон упоминает о существовавшем одно время «Орестовом Аргосе» и о том, что оресты считались потомками героя Ореста[5347].