Эстетика эпохи «надлома империй». Самоидентификация versus манипулирование сознанием

Цель у автора благая. Исходя из того, что мы «живем в одной из последних в истории, и при этом в самой обширной и неоднородной по составу империи»[610], автор хочет еще и еще раз разоблачить монстра и поспособствовать его скорейшему уничтожению. Ученый просто обязан был бы, обличая пороки СССР, хотя бы упомянуть о том, что вооруженные силы этой империи сыграли решающую роль в победе над гитлеровским фашизмом, спасли от продолжения холокоста еврейский народ. Но то – ученый… С другой стороны, Березкин хочет всемерно помочь утверждению демократических форм государственного устройства, характерных для передовых цивилизованных стран. Но маленькая деталь выдает его ангажированность. Едва ли не главным признаком империи Березкин считает военную мощь и агрессивные устремления имперского государства. Говоря о реалиях конца XX века, он упоминает о политике, «потратившем ресурсы одной из самых богатых стран мира на создание чудовищной военной машины»[611]. Вы думаете, это сказано об одном из последних президентов США? Ошибаетесь. Империалист для Березкина – Саддам Хусейн, именно он и только он. (На упоминание США в дискурсе об империи и имперскости вообще словно кем-то наложено табу).

Глава книги Березкина «Конец империй» по содержанию очень близка к Сахаровской конституции, к ее пяти сквозным идеям, перечисленным Л. М. Баткиным. Как если бы оба текста были написаны одной рукой, одним человеком. Да и опубликованы они были почти одновременно. Как и Сахаров с Баткиным, Березкин считает капитализм и социализм «ненаучными по сути понятиями»[612]; как и они, приветствует нивелирующую глобализацию, всеобщую интеграцию и проч. Различия есть, но они малосущественны. (Так, Березкин предостерегает против создания, по крайней мере в обозримом будущем, «всемирного правительства»[613]).

Историк Березкин все же не совсем потерянный человек. В какой-то момент ему самому становится совестно, он задается вопросом: а не являются ли проводимые им параллели между империей инков и нашим собственным государством «дешевым литературным приемом»[614]? Но кошки в душе автора поскребли, да и перестали. Псевдонаучные аналогии продолжились.

Таков один из позднесоветских гуманитариев, сознательных или бессознательных архитекторов нового миропорядка. Намерения – благие, но методы их обоснования явно не научные. Вместо объективного анализа противоречивой социально-исторической реальности – облегченное, эмоционально-пафосное проведение одной-единственной, излюбленной и предвзятой, идеи. Опыт общения с подобными текстами показывает, что ученые определенного типа легко (очень легко, слишком легко) расстаются со своим академическим статусом, переходя на позиции заурядного любительства, чистого идеологизма и самой дешевой газетной публицистики.

Что взгляды и настроения, выраженные Ю. Е. Березкиным в заключительных главах его книги, разделялись многими, подтверждает такой факт: текст прошел через руки авторитетных рецензентов – Е. В. Зейналь, И. П. Хлопина; был у издания и ответственный редактор – Р. В. Кинжалов. Все – доктора исторических наук. В случае принципиальных расхождений с автором по вопросам методологии и т. п., они бы едва ли рекомендовали книгу к печати и поставили на обороте титульного листа свои имена.

В философии и социальной психологии достаточно хорошо известен феномен «ресентимент» (ressentiment). Термин ввел в оборот Фридрих Ницше. Другой представитель «философии жизни», Макс Шелер, посвятил анализу явления ресентимента специальный трактат (1912), подходя к нему как проявлению «патологии культуры»[615]. Ресентимент – это целый комплекс негативных чувств, среди которых первенство принадлежит жажде мести. Согласно разъяснениям Шелера, ресентимент является реакцией на длительное подавление, унижение слабого сильным, когда подавляемый не может ответить обидчику прямым действием и вынужден затаить мстительное чувство в глубине души. Ресентимент всегда есть следствие известных причин, он реактивен. Но он и активен, в том смысле, что способен целенаправленно выискивать в вещах и людях то, что оправдывало бы мстительное чувство. Для ресентимента характерна «концентрация на негативных моментах, сопровождаемая острым чувством наслаждения»[616].