Эстетика эпохи «надлома империй». Самоидентификация versus манипулирование сознанием

Контркультурные тенденции – явление неоднозначное, амбивалентное. Они парадоксальным образом сочетают в себе позитив и негатив, конструктивные и деструктивные моменты. Позитивная роль контркультурных тенденций концентрируется преимущественно в познавательно-духовной сфере. Фиксация, выражение самых болезненных и уродливых, патологических проявлений человеческой природы имеет свою культурную ценность: как исходная точка их познания, осмысления, культурного освоения, либо преодоления. Но те же контркультурные тенденции могут играть крайне отрицательную роль – в случае внедрения их в жизненную практику, тем более внедрения сознательного, целенаправленного, в массовом масштабе. Здесь уместна аналогия с применением прививок и ядов в медицине. В малых дозах они стимулируют самозащитные возможности организма, его иммунную систему; в непропорционально больших объемах представляют для него смертельную угрозу.

Говоря о контркультурных тенденциях и контркультуре как определенном субсистемном образовании, следует учитывать имплицитную «метафункцию» подобных явлений и процессов (пусть даже не реализуемую в полной мере, но все же выполняющую свою «регулятивную» роль). Сюда мы относим инновации, радикально пересматривающие набор структурных элементов культуры и характер осуществляемых ими функций, с перспективой создания культуры нового типа – «контркультурной». Эта специфическая форма проявления дионисизма заслуживает самостоятельного, специального рассмотрения.

Ницшевская ОД/А (в современной, более гибкой, лишенной односторонностей ее интерпретации) обладает значительным эвристическим потенциалом. Она позволяет преодолевать абстракцию «единого потока» культуры, вскрывать ряд присущих ей полярностей, антитез, а также промежуточных, биполярных, порою остро парадоксальных форм, и благодаря всему этому более успешно ориентироваться в многообразии разнонаправленных и разнокачественных явлений нынешнего этапа культурного развития.

За последние годы приобрел актуальность вопрос о выделении в современной отечественной культуре «дионисического направления» как такового. В предшествующие десятилетия явления культурного дионисизма, соотносимые с весьма жесткой идеологической парадигмой, расценивались почти исключительно как продукты кризисной культуры Запада или западных влияний. Им стремились противопоставить здоровое (нередко – анемичное, стерильное в своей односторонности) «аполлоническое начало». Зато теперь дионисическое (в том числе собственно контркультурное) направление стремится наверстать упущенное, взять реванш за свое недавнее подавление и отторжение.

Игнорирование и простое отбрасывание дионисических и контркультурных тенденций в отечественной культуре уже давно выявило свою неплодотворность. Такая позиция нанесла ущерб не только и не столько дионисизму, сколько самой гуманистической магистральной линии русской, а также советской культуры. Отвращая взоры от зла и его соблазнов, трудно вскрыть его истинную, глубинную основу, тем более выработать действенное противоядие против зла.

Но столь же односторонна, и далеко не безобидна, противоположная крайность – самая неумеренная, безудержная апология дионисического начала, столь распространенная в наши дни[679]. Дионисическое направление имеет свои права на существование. Но, думается, не оправданны попытки дионисизма выступить «полпредом» нашей культуры как целого. Одиозность апологии дионисизма тем более велика, что она – порой наивно, а чаще с умыслом – прячет, растворяет в общем понятии дионисизма его самое острое, опасное жало – собственно контркультурные тенденции. Мутация (внутреннее перерождение) отечественной культуры в результате ее перенасыщенности контркультурными компонентами представляется нам перспективой вполне реальной, хотя пока еще и не фатальной.

Будем надеяться, что магистральным направлением русской культуры будущего станет тот «вектор» синтеза аполлонизма и дионисизма, который был некогда предвосхищен классической отечественной эстетической мыслью (и отчасти воплощен, прежде всего в творчестве Ф. М. Достоевского). Можно предполагать, что и в этой культуре будущего сохранится приоритет аполлонического начала. Но такой приоритет, по нашему убеждению, не может быть обеспечен культуре ни сегодняшнего, ни завтрашнего дня заведомо, в виде некоего дара и неотчуждаемой привилегии. Конкретная мера соотношения аполлонизма и дионисизма в культуре может быть определена (нащупана, выработана) лишь в процессе их активного взаимодействия и противоборства, путем диалога и творческого состязания.

Все многообразие внутрикультурных оппозиций, взаимосвязей и взаимопересечений должно стать объектом пристального научного исследования. Применение ницшевской ОД/А к процессам современной культуры составляет, как ясно из всего предыдущего, предмет не только академического интереса.

1999

Заметки о новоязычестве – многоликом протее раздвоенной культуры