Et ce sera mon paradis (СИ)

— Кто этот трус, что бьёт со спины?! — воскликнул капитан, несколько раз ударив клинком темный силуэт. Раздался стон. Ноги Феба ослабли, и он опустился на землю. Фролло зажмурился. Там, где ладонь была прижата к груди, сочилась тёплая кровь. Но упасть здесь, значит умереть более страшной смертью, нежели от этой раны. Архидьякон зашел в тень здания, обойдя его сзади и направился вслед за Эсмеральдой. Она не могла бежать, её тело содрогалось от рыданий и волнения, её плечи всё ещё ощущали неистово впившиеся жестокие пальцы её возлюбленного, а потом клинок. Он хотел убить её. Девушка оглянулась — за ней кто-то шел. Кто-то ударил Феба со спины, он ослабил объятья, не мог ли это быть её спаситель? Плясунья остановилась: тёмный силуэт подошёл совсем близко. Шляпа упала с лица, и взору цыганки открылось искаженное от боли лицо священника.

— Ах, это Вы, — только и произнесла цыганка, прежде чем архидьякон, потеряв последние силы, не пошатнулся. Девушка подбежала к нему, чтобы придержать и не позволить упасть на землю.

========== Глава 12 ==========

Комментарий к Глава 12

Скорее всего, следующая часть будет последняя, но объемная. Надеюсь, продолжение не разочарует. Постаралась не уйти в ООС и не слить сам сюжет. Приятного прочтения!)

P.S. Всех поздравляю с началом нового месяца, многих с окончанием трудной сессии)

Как страшна ночь, когда знаешь, что за тобой ведется погоня, как сложно бывает сделать выбор в эти ужасные минуты: спасти лишь себя или подать руку помощи тому, кто нуждался больше. Теперь, в сумерках, с заплаканными глазами, Эсмеральда олицетворяла собой отчаяние и ужас. Она была похожа на утопающего, готового ухватиться даже за тростинку, лишь бы только получить малую надежду на спасение. Но и в эти мгновения она была прекрасна. Если бы луна осветила сейчас ее лицо, любой бы путник остановился, невольно восхищаясь ею: ведь даже ощущая, как смерть гонится за ней по пятам, она не теряла своей красоты. Ее взор больше не туманился от слез, тонкие пальчики судорожно сжали амулет, и это невольное движение придало несчастной сил. Она взглянула на священника, сидевшего на земле, и разум её боролся с желанием оставить лишние страдания здесь, в Париже, ведь подвергнуть себя опасности вновь было бы безумием. И все же, годы, проведенные среди бродяг, во Дворе Чудес, научили девушку такому понятию, как благодарность. Пусть разыскивали сейчас вовсе не Фролло, а её, обыкновенную плясунью, выступающую на площади, Эсмеральду, которая чуть не лишила жизни Флёр, вонзила клинок в сердце Феба, цыганка не могла оставить архидьякона здесь, на сырой земле, среди гнилых овощей и снующих по корзинкам крыс. Он спас ей жизнь, он рисковал не меньше, чем она сейчас, и теперь он ранен, возможно, смертельно. Эсмеральда знала: не так страшна сама рана, сколько то, что происходило, если вовремя не заняться лечением, а здесь она никак не может облегчить его страдания. И все же, собственное спасение…

«Я не знаю, куда идти. И здесь, и там, по городу ходят солдаты. Ах, Феб, за что ты меня наказываешь? Разве ты никогда не любил меня? Никогда… Разве Солнце может потухнуть? Превратиться в черную, зияющую, словно рана, пропасть? У него нет сердца. Пустота. Ах, подлый, подлый капитан, как мог он оказаться таким мерзким человеком? Такой, как он, не достоин этого имени… О, мой Феб…»

Спасение… Никто кроме неё, этой слабой с виду девушки, не поможет ему, как не помогут и ей. Они должны оставаться вместе, теперь, когда судьба волей случая связала их убийством.

И тогда Эсмеральда решается на то, что любой другой человек, оказавшийся в её положении, назвал бы безумием: она намеревалась найти убежище в лодке, на том берегу. Двор Чудес, Джали, Клопен, Гренгуар, все это калейдоскопом воспоминаний пронеслось в мыслях беглянки. Но отступать уже было поздно: половина пути уже преодолена.

***

Он думает, что умрет, уже находясь в лодке и отплывая. Что движет этой красавицей? Так ли бескорыстны её действия? Фролло был совершенно бессилен. Сейчас его судьба была в её руках.

Когда он старался помочь ей грести, раны вновь начинали кровоточить, поэтому ему пришлось оставить эти бесполезные попытки и вверить свою жизнь той, ради которой он лишился всего: и сана, и брата, и своих книг. Но если бы его спросили сейчас, счастлив ли он, священник ответил бы не раздумывая: счастлив, ведь последние свои минуты он проводил с той, которую любил. Счастлив, ведь он вышел победителем. Это он, архидьякон, в проповедях и молитвах воспевающий предостережения: не убий, пронзил клинком офицера. Ненавистного офицера, Феба де Шатопера, чьё имя принесло столько мучений, чье имя, срывающееся с губ цыганки, обжигало огнем и сердце, и душу, раз за разом воскрешая жалящую ревность.