Этаж-42

— Что это ты, Ольга, так похудела? В прошлом году видела в городе, так была женщина как женщина, а сейчас — прямо девчонка худющая!

Ольга, радостно здороваясь со всеми, говорила, будто оправдываясь, что не хочет стареть и поэтому избегает лишнего веса. Да и работа у нее такая, что не располнеешь.

— На кране, что ли? — интересовалась дородная тетка в шелковой зеленой юбке и белой кофте.

— Именно там, тетя Паша, — отвечала Ольга. — Слыхали, может, что теперь модно бегать утром и перед сном? Доктора так советуют. Вот я и бегаю. Утром по железной лестнице наверх, а вечером — вниз. Да еще и на обед. Вот и талия у меня. Не ваша, тетечка.

Раздался хохот, люди тесней обступили Ольгу Звагину, им было приятно разглядывать эту красивую стройную женщину, работницу с высотного крана, которая, поговаривали, «порядочные денежки зашибает». Вот и нынче прибыла на легковой машине. И привез ее важный бородатый генерал, а затем выбрался из «Победы» еще один солидный товарищ, не так чтоб очень старый, но и не молоденький, лицом приметный и, видать, не из гордых, так как тоже включился в разговор, стал обмениваться шутками с женщинами, приглашать к себе на стройку: приезжайте, мол, я там бригадиром, станете строительной гвардией!

Райкомовское начальство, увидев важного генерала (три звездочки на погонах!) и узнав, что Ольга привезла с собой Найду, фронтового друга ее отца, оказало городским гостям особое уважение. Секретарь райкома, молодой мужчина с русым кудрявым чубом, сказал Климову:

— Мы хотим, чтобы сегодняшний день стал праздником не только боевой, но и трудовой славы. И все это вы добыли в боях, товарищ генерал. И вы, товарищ Найда.

— Какой уж праздник, если поминать будем? — вздохнул Климов. — А впрочем, вы правы. Дорогой кровью все это досталось.

Молодой секретарь извинился перед гостями, обвел глазами собравшихся у крыльца сельсовета колхозников, потом заторопился кому-то навстречу. Поговаривали, что на торжество прибудет иностранная делегация антифашистов. Бывший партизанский край не забыл ничего, и по сию пору он переживает горечь тяжких утрат.

Ольга, конечно, захотела увидеть, что теперь на том месте, где была ее родная хата. Ее повели туда. И Климова, и Найду также. Дальняя родственница Ольги — тетка Паша — по дороге рассказывала про село. После войны долго думали, как быть: оставить это черное пепелище как памятник для будущих поколений или же отстроить село заново, чтобы только на сердце остался кровавый рубец? Решили восстановить все, как было. Хаты, правда, теперь уже не те, пришла и сюда мода на кирпич, шифер, железо, только дворы остались прежними, огороды, сады. Семьи погибших решили жить на своих старых участках, там, где и предки их жили.

— Вот и твоя хата, Оленька, — указала тетка на красивый кирпичный домик, крытый листовым железом. Открыла калитку, по-хозяйски ступила на посыпанную шлаком дорожку, которая вела к высокому крыльцу. Достала ключ, отперла дверь. — Не удивляйся Оля. Теперь это моя хата. Я тебе ближе всех по отцу, вот мне и выделили эту землю.

— Родненькая моя! — со слезами радости обняла тетку Пашу Ольга. — Родненькая!

— И я родная, и есть теперь у тебя еще один родной человек.

— Не Григорий ли Антонович? Партизанский наш командир?

— Гриша. Мой муж. Теперь тут председателем, — с еще большей гордостью проговорила хозяйка. — Спрашиваю его: а ты Олю Звагину, племянницу мою, пригласил или нет? Смеется в усы. А как же! Нашу родню как к столу не пригласить!

— Спасибо, получила телеграмму, ну и… вот меня привезли, — указала кивком на Климова и Найду, стоявших у каменных ступеней крыльца.

Тетка окинула взглядом Найду, однако расспрашивать не стала: и так было видно, что Найда для Ольги человек не чужой.

Только вошли в дом, где все блистало чистотой и дышало достатком, как явился хозяин. Со двора послышался его раскатистый бас:

— Слыхал, слыхал, что Олюшка Звагина прибыла. Ну, где она? Показывайте мне ее!

Долго вытирал сапоги о половичок, и это понравилось Найде: видно, заботливый, аккуратный человек. Вошел, приветливо улыбаясь, усищи — как у запорожского казака, кепка сдвинута набекрень.

— Показывайте мне племянницу!

Ольга скромно поднялась, протянула руку:

— Здравствуйте, Григорий Антоныч.

— Ты мне руку не подавай, я вашего ручканья не признаю, — весело сиял глазами хозяин. — А ну, иди сюда, иди! — Прижался усищами к ее щеке и, держа за плечи, залюбовался. — Смотрите, какая красавица! Опеночком была, когда прибилась к нам в лес с Феклой. Что значит городские харчи. Ай да товарищ Звагина!

Глаза Ольги лукаво блеснули. Подошла к Найде, взяла его за руку.

— Григорий Антонович… — проговорила, слегка смущаясь. — Называйте меня теперь уже «товарищ Найда».

— Муж твой? — глянул на чуть растерявшегося Алексея Платоновича хозяин.

— Женимся, Григорий Антонович. — Она взяла Найду под руку, подвела к усачу.

Тот ласково обнял их обоих:

— Пусть жизнь ваша будет как добрая нива.

Тетка Паша тоже сердечно поздравила их и смахнула кулаком слезу. А ну их, эти слезы! Наплакалась. Пускай вороги наши плачут. Теперь только жить и радоваться.