Эти бурные чувства

Внезапно звуки джаза заглушил вой сирен. Раздались истошные крики, затем все бросились врассыпную, так что Джульетта перестала понимать, в какой стороне находится выход. Снаружи какой-то полицейский начальник приказал через громкоговоритель, чтобы все посетители «Мантуи» вышли с поднятыми руками. Вокруг послышались щелчки снимаемых предохранителей.

– Нет, не уходим, – сказала Джульетта. – Если только ты не хочешь, чтобы тебя застрелили полицейские. Мы пойдем наверх. Давай.

Она схватила его за рукав и потащила к узкой лестнице, которую приметила в углу заведения. Пока остальные посетители «Мантуи», толкая друг друга, ломились к выходу, разряженные шлюхи спешили к лестнице, желая поскорее скрыться из виду.

– Осторожно, – бросила Джульетта, когда Рома споткнулся на первой ступеньке.

Поднявшись на второй этаж, они остановились, пока мир вокруг бешено вращался. Коридор здесь был так узок, что Джульетта не смогла бы раскинуть руки в стороны, а ковер был настолько пушистым, что каблуки ее туфель тонули в нем. Неоновое свечение, заливающее первый этаж, не проникало сюда, из освещения здесь имелись только редкие тусклые лампочки, свисающие с потолка, света которых хватало только на то, чтобы видеть коридор, двери кабинетов и отклеивающиеся обои.

Джульетта открыла первую же дверь, попавшуюся на их пути. Послышались удивленные вскрики, и в свете коридорной лампочки, еле-еле осветившей крошечную комнатушку, Джульетта увидела мужчину в спущенных штанах.

– Убирайся, – приказала она.

– Это моя комната, – запротестовала женщина, лежащая на кровати.

Под их ногами послышался тяжелый глухой стук, затем раздались выстрелы.

– О, извините, позвольте мне выразиться иначе, – сказала Джульетта, почему-то чувствуя, что вот-вот рассмеется. – А ну, валите отсюда. Оба!

Мужчина явно узнал ее. Наверное, он принадлежал к Алым – об этом говорила быстрота, с которой он натянул штаны и выбежал вон, кивнув Джульетте. Женщина двигалась медленнее и с явной неохотой встала с кровати, занимающей полкомнаты. Над кроватью имелось окошко, но в него могла бы пролезть только кошка, так что о том, чтобы выбраться через него наружу, не могло быть и речи.

– Быстрее, – рявкнула Джульетта. На лестнице слышались тяжелые шаги.

Женщина вышла вон, бросив на Джульетту злобный взгляд. Та втащила Рому в комнату и захлопнула дверь.

– По-моему, ты не очень-то ей понравилась, – заметил он.

– Я и не стремлюсь нравиться – ответила Джульетта. – Ляг под одеяло.

Рома поежился. С первого этажа доносились истошные вопли.

– Неужели это необходимо? Ты хоть знаешь, чем занимаются под этими…

– Давай! – прошипела она. И, достав кошелек, вынула из него столько денег, чтобы хватило на взятку. Это было нелегко, ведь в потемках она не могла как следует разглядеть цифры на банкнотах.

– Хорошо, хорошо, – буркнул Рома. Едва он лег на кровать и накрылся с головой одеялом, в дверь громко постучали.

Джульетта была уже готова.

Она отворила дверь – не настолько широко, чтобы полицейский смог пройти внутрь, но достаточно для того, чтобы он смог разглядеть ее лицо и американское платье. Обычно этого хватало – хватило и на этот раз.

Полицейский узнал ее.

– В этой комнате никого нет, – повелительно сказала она, словно вводя его в гипноз. Он оказался не англичанином, а китайцем, и она решила, что это к лучшему, поскольку китаец скорее испугается мести со стороны Алой банды. Джульетта сунула ему деньги, полицейский поклонился, и она разглядела красующийся на его темно-синей остроконечной шапке герб Международного квартала.

– Ясно, – ответил он, взял мзду и отправился дальше, пометив дверь комнаты символом, означающим, что он проверил ее. Джульетта закрыла дверь и с гулко колотящимся сердцем прислонилась к ней спиной.

– Опасность миновала? – спросил Рома из-под груды одеял.

Вздохнув, Джульетта подошла к кровати, сдернула с него одеяло, и он, удивленно округлив глаза, повернулся к ней. Волосы его растрепались и торчали во все стороны.

Джульетта засмеялась и, плюхнувшись на кровать, обхватила себя руками. Она сама не понимала, почему ей так смешно. Рома тоже не знал, чему она смеется.

– Это… твоя… вина, – проговорила она, икая.

– Моя вина? – изумился он.

– Да. Если бы ты умел пить, мы смогли бы уйти тогда же, когда ушел Арчибальд Уэлч.

– Я тебя умоляю. На моем месте могла бы оказаться и ты.

– Вздор.

– Да ну? – Он уперся ладонями в ее плечи, резко толкнул ее, и она опрокинулась на спину, чувствуя, как у нее кружится голова.

– Ты…

Она протянула к нему руки, сама не понимая зачем. Может, затем, чтобы придушить его или вырвать его глаза, может, затем, чтобы выхватить его пистолет, но даже пьяный Рома оказался быстрее. Он сжал ее запястья и толкнул, так что она опять упала навзничь, а он навис над ней, имея донельзя самодовольный вид.

– Ну, что ты там говорила? – спросил он. Доказав ей, что он быстрее, он не торопился отпускать ее и продолжал прижимать ее руки к кровати у нее над головой, нависая над ней и глядя на нее странным взглядом, полным огня.