Эти бурные чувства

Его пульс был таким частым, что Джульетта чувствовала удары сердца, поскольку стояла над Ромой, держа руку совсем близко к его шее. В маленькое окошко светила луна, освещая тело Ромы, его обнаженные плечи, его обнаженные руки, которые не двигались и не пытались помешать Джульетте лишить его жизни.

Она могла нажать на спусковой крючок. Могла избавить себя от той муки, которую несла с собой надежда.

– Тут не может быть одной правды, – хрипло ответил Рома. – Ничто никогда не бывает таким простым.

– Это не ответ.

– Это все, что я могу тебе дать. – Рома поднял руку и обхватил пальцами ствол ее пистолета. – И единственное, что ты готова услышать. Ты разговариваешь со мной так, будто я по-прежнему тот человек, который предал тебя четыре года назад, но это не так. И ты тоже не та Джульетта, которую я любил.

Пистолет находился в руке Джульетты, но она вдруг почувствовала себя так, будто пуля угодила в нее. В «Мантуе» теперь царила тишина, рейд завершился, и муниципальные полицейские уехали.

– Почему? – прохрипела она. Это был тот вопрос, который ей следовало задать четыре года назад. Тот вопрос, который все эти годы давил на нее, камнем лежал на ее сердце. – Почему ты напал на близких мне людей?

Рома закрыл глаза, как будто ждал пули.

– Потому, – прошептал он, – что у меня не было выбора.

Джульетта убрала пистолет и прежде, чем Рома смог сказать что-то еще, выбежала вон.

Глава тридцать

Джульетта глубоко погрузила обе руки в плодородную почву и сжала пальцами садовый перегной.

Она работала на разбитых перед домом цветочных клумбах с самого рассвета, рассчитывая избавиться от мучающей ее головной боли с помощью звуков природы и солнечных лучей. Но, судя по ее хмурому виду, боль не отступала. Когда она трудилась в саду в детстве, очищая почву клумб с помощью сухих цветочных лепестков, зажатых в кулаках, это означало, что она не в духе и пытается избавиться от накопившейся в ней агрессии с помощью работы, а не с помощью пуль. Среди Алых это стало чем-то вроде городской легенды – если заговоришь с Джульеттой, когда в руке у нее растение, то пеняй на себя.

После того как в саду умерла Али, никто больше не занимался им.

Джульетта сделала глубокий вдох и, развернув маленький фиолетовый гиацинт, аккуратно опустил его в выкопанную ямку, затем, чтобы не дать цветку упасть набок, наполнила ямку землей.

Вот бы можно было так же заполнить и ту пустоту, которая образовалась в ее сердце. Заполнить ее плодородной землей, чтобы на ней выросли и зацвели розы. Может быть, тогда она перестанет снова и снова слышать в своей голове голос Ромы, занимающий все ее мысли.

Ее колени были покрыты свежими ссадинами. Она упала в полукилометре от «Мантуи» и какое-то время лежала на земле, чувствуя под своими ладонями гравий и не мешая своему платью впитывать дождевую воду и грязь. Всю дорогу до дома ее израненные колени болели, но сейчас эта боль успокаивала ее, как и прохлада земли, как и утреннее солнце, согревающее ее лицо, как врезающиеся в ее кожу мелкие камешки и обломки веток – все это успокаивало, все это было хорошо.

Это все, что я могу тебе дать.

Во всем этом не было никакой логики. Если Рома Монтеков все эти годы не испытывал к ней ненависти, то почему он притворялся, будто ненавидит ее? А если он ненавидел ее все эти годы, то почему он притворялся, притом с такой мукой в голосе, будто он так же страдал от своего предательства, как и она сама?

У меня не было выбора.

Джульетта испустила вопль и впечатала кулак в землю. Две служанки, работавшие неподалеку, вскочили и бросились прочь, но Джульетта не обратила на них ни малейшего внимания. Да сколько можно? Ведь четыре года назад она делала то же самое, что делает теперь – сопоставляла дела Ромы и его слова и не могла понять, почему – почему – он ее предал, хотя говорил, что любит ее. И сейчас она тоже не могла его понять, не могла соотнести его тягу к ней с ненавистью, которую он должен был испытывать, не могла постичь эту печаль в его глазах, когда он говорил о том, что она стала другой Джульеттой, холодной Джульеттой, на которую ему тяжело смотреть.

Тут не может быть одной правды. Ничто никогда не бывает таким простым.

Джульетта схватила лежавшую рядом с ней лопату, и бушующий в ней гнев достиг апогея. Сажать цветы – это детская игра. Встав с колен, она подняла лопату и с силой всадила ее в клумбу, над которой работала последние часы. Снова и снова лопата вонзалась в клумбу, пока все цветы не были изрублены на куски и их лепестки не усеяли черную землю. Кто-то позвал ее издалека, и звук ее имени взбесил ее еще больше, взбесил так, что она повернулась и атаковала первое, что попалось ей на глаза – тонкое деревце, которое было вдвое выше, чем она.

Подняв лопату, она принялась колотить ею по его стволу.

– Джульетта!

Кто-то перехватил лопату. Повернувшись, Джульетта увидела Розалинду, ее изящная рука с наманикюренными ногтями твердо удерживала черенок лопаты, не давая Джульетте нанести по деревцу еще один удар.