Эти бурные чувства

– Мы сделали ей инъекцию, чтобы ввести в искусственную кому. – Врач сжал губы и принялся усиленно чесать лоб, как будто пытался тем самым рассеять туман в голове. – Я… мы… – Он опять кашлянул. – Мы не знаем, что с ней. Она должна оставаться без сознания, пока не найдется средство, которое бы исцелило ее.

Глава восемнадцать

Благодарно помахав бармену и покинув бар, Рома спускался по лестнице, но мыслями он оставался в больничной палате, где, погруженная в искусственную кому, лежала его сестра с руками и ногами, пристегнутыми к койке, чтобы она не смогла убить себя.

– Я не сдамся! – взревел он, и его с новой силой охватил гнев. Чувствуя, как бурлит кровь, он перескочил через последние ступеньки и с громким стуком приземлился на половицы.

Обустройство этого подземелья под баром обошлось его отцу в кругленькую сумму несколько лет назад. Здесь пахло потом и мочой, электрические светильники на низком потолке мигали, и вокруг раздавались крики. Одного взгляда на огороженный канатами ринг в середине подземелья было достаточно, чтобы понять, что тут крутятся немалые деньги. Неудивительно, что затраты господина Монтекова на эту арену окупились всего за несколько недель.

– Неужели вам больше нечем заняться, кроме как торчать здесь?

Рома плюхнулся на стул, стоящий за одним из столиков, предназначенных для зрителей, и уставился на чашки, стоящие перед Венедиктом и Маршалом.

– Вот и я о том же, – отозвался Венедикт.

– Обещаю, что это последний раз, – сказал Маршал и тут же заорал: – Да что это с тобой? Хватай его за ноги!

Толпа, окружившая ринг, разразилась приветственным ревом, когда проигравший упал, а победитель потряс кулаками.

– Слабак, – буркнул Маршал, отведя взгляд от ринга.

Рома с досадой взял чашку, стоявшую перед Венедиктом, и понюхал ее. Кузен вырвал ее у него.

– Это не для тебя, – бросил он.

– Водка? Вы что, пьете водку из чайных чашек?

– Это придумал не я.

Маршал подался вперед с хитрой ухмылкой на лице.

– Не ругай своего кузена. Это была моя идея.

На ринге начинался следующий бой. Зрители, держа в руках деньги, подбежали к женщине, которая мелом отмечала счет, и принялись делать ставки.

Рома не очень удивился, когда следующим на ринг вышел Дмитрий Воронин. С него станется все свое свободное время проводить в этой грязной, вонючей дыре. Рома же старался избегать этого места и спускался сюда, только когда дело не терпело отлагательств, как сейчас.

– Я только что говорил с отцом у нас дома, – сказал Рома, отвернувшись от ринга, чтобы не видеть, как Дмитрий потрясает кулаками и скалит зубы, разогревая толпу. – Помешательство перестало его интересовать. Он думает, что его можно переждать, что Алиса просто придет в себя, когда ей надоест пытаться разорвать себе горло.

Это была полуправда. Господин Монтеков и впрямь больше не хотел продолжать расследование истории с массовым психозом, но дело было не в отсутствии интереса. А в том, что Рома задел его за живое. Его бездействие представляло собой наказание. За то, что Рома обвинил своего отца в трусости, тот решил показать ему, насколько он может быть труслив, оставив Алису умирать.

– Он идиот, – буркнул Маршал. – Не обижайся.

– Я и не обижаюсь, – пробормотал Рома. Похоже, его отец не понимает, что нельзя руководить бандой мертвых бандитов. Господин Монтеков был слишком уверен в себе, хотя по большей части это было всего лишь самомнение. Наверное, он воображал, что в худшем случае он сможет просто помериться силами со смертью и вернуть свое.

– Я должен что-то сделать. – Рома сжал голову руками. – Но что? Разве что завалить деньгами лабораторию, чтобы у Лауренса было больше ресурсов для работы над лекарством…

– Постой, – перебил его Маршал. – Зачем ждать, когда Лауренс разработает средство от этой напасти, начав работу с нуля, если на улицах болтают о каком-то малом, у которого уже есть лекарство? Мы могли бы украсть его и…

– Откуда мы знаем, что это лекарство работает? – вмешался Венедикт. – Если ты толкуешь о том типе, которого зовут английским словом Ларкспур, то, по-моему, он просто шарлатан.

Рома кивнул. До него тоже доходили эти слухи, но наверняка это чепуха – всего-навсего способ нажиться на панике, охватившей Шанхай. Если механизм этого помешательства непонятен квалифицированным врачам, то как какой-то одинокий иностранец мог придумать средство, излечивающее его?

– Нам по-прежнему надо доставить к Лауренсу человека, которого поразила эта зараза, но который жив, – заключил Рома. – Но…

Послышался хруст ломаемых костей, и женщина, принимающая ставки, объявила, что Дмитрий Воронин победил и готов сразиться со следующим противником. Жуткий звук заставил Рому сжаться.

Из-за ближайшего столика поднялся мужчина и устремился к рингу.

– Но, – попытался продолжить Рома, поморщившись и повысив голос, когда зрители разразились ревом, – мы не можем просто сидеть и ждать лекарства, которое Лауренс то ли найдет, то ли нет. Хотя я ума не приложу, что еще…