Эти бурные чувства

В середине комнаты стоял низкий столик, с одной стороны которого находился мужчина, вытянувший руку и закатавший рукав, а с другой – женщина со шприцем в руке, делающая ему укол. Оба они также сидели на подушках.

– Mon Dieu[15], – вскрикнул мужчина с закатанным рукавом. Джульетта опять держала в руке пистолет, наведя его на женщину, держащую шприц.

– Вы и есть Ларкспур? – спросила она по-английски.

Рома окинул взглядом остальных людей в комнате – их тут было более двух десятков. Он не смог бы сказать, кто из них работает на Ларкспура, а кто пришел за вакциной. Половина из них сели прямее, подтвердив, что они тут на службе, но было видно, что они не вмешаются, если начнется перестрелка. Они сидели с подрагивающими локтями, втянув головы в плечи – пожалуй, они были похожи на Пола Декстера, который пару раз заходил в штаб-квартиру Белых цветов. Они считали себя могущественными и полагали, что все заглядывают им в рот, но, по сути, были бесхарактерны и трусливы. Они даже не посмеют заикнуться о том, что видели Рому и Джульетту вместе, для этого у них кишка тонка.

Женщина со шприцем ответила не сразу. Она извлекла иглу из руки мужчины и протерла ее. Справа от нее пламя свечей отражалось в пяти стоящих в ряд флаконах с красной жидкостью, слева стояли четыре флакона с синей. Чем дольше женщина тянула с ответом, тем более вероятным казалось, что она и есть Ларкспур, а местоимения мужского рода, мелькавшие в разговорах о нем – это просто допущение.

Но тут она подняла накрашенные сурьмой глаза с густыми ресницами, сердито уставилась на дуло пистолета Джульетты и сказала:

– Нет, я не Ларкспур.

У нее был необычный акцент, напоминающий французский, но не совсем. Француз, сидящий напротив нее, застыл. Возможно, он полагал, что, если он не будет шевелиться, Джульетта не заметит его.

– Что содержится в этих растворах для инъекций? – спросила Джульетта.

Она что-то делала левой рукой, но что? Какое-то время Рома этого не понимал, пока до него не дошло, что она показывает на флаконы. Она хотела, чтобы он взял один из них.

– Если бы я вам рассказала, нам пришлось бы выйти из дела.

Пока Рома придвигался все ближе и ближе к флаконам, Джульетте ужасно хотелось нажать на спусковой крючок. Давным-давно кто-то из ее наставников сказал, что самый опасный ее недостаток – ее резкость. Она не помнила, кто именно из ее наставников это был. Учитель китайской литературы? Учитель французского? Учитель этикета? Впрочем, это не имело значения, поскольку она сразу же возмущенно набросилась на него, чем подтвердила его правоту.

Сейчас ей надо глубоко дышать. Улыбнись, – сказала она себе. Знакомясь с кем-то в Нью-Йорке, она всегда расправляла плечи и улыбалась, олицетворение беспечности и задора, настоящая современная эмансипированная девушка, старающаяся вести себя еще более эмансипированно из-за того, что была китаянкой.

– Тогда ответьте мне вот на какой вопрос. – Она улыбнулась, как будто все это было невероятно весело и ее пистолет не был нацелен этой женщине в лицо. – Что Ларкспуру известно об этой эпидемии помешательства? Почему только у него одного есть лекарство от этой заразы?

Пока Джульетта вела переговоры, Рома схватил француза за шкирку, чтобы как следует напугать его, и по-французски велел ему встать и убраться отсюда. При этом он наклонился, угрожающе нависая над мужчиной, как будто наслаждался его страхом. Но на самом деле он делал это, чтобы оказаться над столиком с флаконами для инъекций и украдкой спрятать один флакон с синей жидкостью в рукав.

Между тем женщина, не замечая того, что творилось у нее под носом, невозмутимо пожала плечами. Ее полнейшее бесстрастие бесило Джульетту все больше и больше.

– Вам придется задать этот вопрос самому Ларкспуру, – ответила женщина, – но боюсь, никто не знает ни где он находится, ни кто он такой.

Джульетта едва не нажала на спусковой крючок. Нет, она не хотела, чтобы эта женщина умерла; она не любила убивать людей ради забавы. Но, если они стояли у нее на пути, их приходилось убирать. Сейчас она желала действовать, не убивать. Ее люди мерли как мухи от какого-то заразного помешательства, которое она не могла остановить, ее город трясся от страха перед чудовищем, с которым она не могла сразиться, и ей чертовски надоело ничего не делать.

Все, что угодно, лучше, чем просто стоять и ждать. Если она что-то не предпримет, то взорвется.

Рома дотронулся до ее локтя.

– Он у меня, – тихо пробормотал он по-русски, и Джульетта, до этого стоявшая до боли стиснув зубы, опустила пистолет.

– Что ж, ладно. Продолжайте хранить свои секреты. У вас тут есть окно, из которого мы могли бы выпрыгнуть?

* * *

– Нам еще не пора вернуться домой?

Венедикт закатил глаза. Они бродили по улицам, прислушиваясь, но в общем-то не особо напрягаясь. Вряд ли их поиски увенчаются успехом – ведь до этого все их попытки были тщетны. Те, кого поражало помешательство либо до последней секунды сопротивлялись своим спасителям, либо были уже мертвы.

– Веня, мы только зря теряем время, – захныкал Маршал. – Зря! А-ааа…