Этика Нового Завета

После сравнительного анализа герменевтических стратегий пяти богословов я предложу некоторые общие размышления и нормативные предложения относительно роли Нового Завета в христианской этике. Я не жду, что каждый читатель согласится с моими нормативными предложениями. Однако хотелось бы, чтобы категории, используемые в данной главе, позволили хотя бы прояснить некоторые различия в существующих в церкви интерпретациях. Кроме того, это обсуждение герменевтической методологии может стимулировать более строгий подход к тому, как мы апеллируем к Писанию в этическом дискурсе.

Однако, прежде чем переходить к обсуждению использования Нового Завета Нибуром, Бартом, Кодером, Хауэрвасом и Шюсслер Фьоренцой, имеет смысл предложить некоторые диагностические категории, список вопросов, которые мы задаем нашим шин мыслителям. Это сделает анализ более предметным и облегчит процесс сравнения.

1. Способы апелляции к писанию

Герменевтическое усвоение Нового Завета требует от нас решения относительно способа этического дискурса, в котором библейские заповеди могут выполнять авторитетную функцию. Какую роль играет Писание в этическом дискурсе? Какого рода утверждения оно скрепляет своим авторитетом? В этической аргументации можно различить четыре различных способа апелляции к тексту[3]. Апеллируя к Писанию, богословы находят в нем источник следующего:

• Правила: непосредственные повеления или запрещения того или иного типа поведения.

• Принципы: исходные положения в нравственном суждении о конкретных поступках.

• Образцы: рассказы и резюме о героях, выказывающих образцовое поведение. (Бывают и отрицательные образцы: люди, совершающие плохие поступки).

• Мир символов, создающий перцептуальные категории, через которые мы интерпретируем реальность[4]. (В целях анализа мы можем различить два взаимосвязанных аспекта мира новозаветных символов: изображение им положения человека и описание им характера Бога.) Все эти способы можно найти не только в богословских размышлениях об этическом значении Писания, но и в самом Писании. Приведем примеры:

• Правила. Сюда относится, скажем, новозаветный запрет на развод (Мк 10:2-12пар.).

• Принципы. Иисус связывает Втор 6:4-5 и Лев 19:18, получая двойную заповедь любви (Мк 12:28-31пар.).

• Образцы. Иисус рассказывает притчу о милосердном самарянине, отвечая на вопрос: «Кто мой ближний?» (Лк 10:29-37). Другой случай: Павел приводит себя в пример для подражания (1 Кор 10:31-11:1). А вот отрицательный образец: рассказ об Анании и Сапфире (Деян 5:1-11).

• Мир символов. Мир символов как контекст для нравственного различения по определению пронизывает весь Новый Завет. Скажем, в Рим 1:19-32 содержится диагноз падшего человеческого состояния без прямой артикуляции моральных директив. В Мф 5:43-48 описывается характер Бога (повелевающего солнцу восходить над злыми и добрыми и посылающего дождь на праведных и неправедных), чтобы показать, какими должны быть ученики.

Присутствие в Новом Завете этих способов дискурса легитимирует их использование в нашей собственной нормативной рефлексии[5]. Так, герменевтическая задача - это отчасти задача правильного соотнесения наших этических норм со способами высказывания в Писании. Далее мы попытаемся установить, какие способы апелляции к Писанию характерны для пяти вышеназванных богословов.

2. Другие источники авторитета

Следующая серьезная герменевтическая проблема новозаветной этики такова: как скоррелировать авторитет нравственной концепции Нового Завета с другими источниками авторитета в богословии? Сколь бы глубоко Церковь не чтила авторитет Писания, лозунг sola Scriptura невозможен и в концептуальном, и в практическом плане: мы интерпретируем Писание не в вакууме. На экзегетов неизбежно влияет определенная традиция интерпретации; они используют разум и опыт, применяя Библию к той ил иной исторической ситуации. Поэтому герменевтическая задача новозаветной этики включает попытку как можно четче сформулировать соотношение между Писанием и другими источниками авторитета. Эти другие источники авторитета часто определяют как предание (традицию), разум и опыт[6]. Эта категоризация эвристически полезна, но здесь необходимо дать продуманные определения каждому из понятий.