Этика Нового Завета

Существующие тексты носят по преимуществу патриархальный характер. Поэтому Шюсслер Фьоренца уделяет много внимания проблеме критического метода. В отличие от Мэри Дей-ли и других постхристианских феминисток, она не желает просто отринуть Писание и приступает к разработке «феминистской критической герменевтики освобождения», которая покажет, что «источник нашей силы [т.е. Библия] есть и источник нашего угнетения»[258]. Поэтому герменевтическая задача ставится следующим образом: историческая память должна быть восстановлена так, чтобы она помогала борьбе женщин за свое освобождение.

Вместо того чтобы забывать о том, как страдали и надеялись наши сестры в нашем общем патриархальном прошлом, христианские феминистки преображают их страдания и борьбу через революционную силу «воспоминаемого прошлого»[259].

Соответственно, в книге «Память о ней» Шюсслер Фьоренца ставит задачу переписать христианскую историю. Вот откуда взялось название части I (пространного методологического введения) этой работы: «Seeing-Naming-Reconstituting» («Видение, дарование имени, восстановление»). Шюсслер Фьоренца пытается восстановить полезное прошлое, рассматривая тексты под новым углом и (заново) давая имя тому опыту женщин, который она там находит.

По ее мнению, феминистский подход к новозаветной этике не должен быть попыткой «спасти Библию», отделив ее якобы вечную и богооткровенную истину от патриархальной оболочки. Шюсслер Фьоренца резко критикует «неоортодоксальное» феминистское богословие (особенно представленное ранними работами Летти Рассел и Розмари Редфорд Рютер) за попытку разграничить андроцентрическую форму и эгалитарное содержание библейской вести, то есть попытку «отделить феминистскую керигматическую сущность от культурно обусловленных андроцентрических традиций»[260]. Опасность такого подхода она видит в следующем: он не подвергает фундаментальной богословской критике способы, которыми Библия легитимировала угнетение женщин. Ведь проблема не в том, что патриархальные интерпретаторы поняли Библию неверно. Даже если Библию понять верно, она полна андроцентрических точек зрения. Соответственно, Шюсслер Фьоренца желает трезво взглянуть на библейский образ женщины, а затем критически его оценить в свете опыта женского освобождения, небольшие фрагменты которого нашли отражение и в Библии.

Из Нового Завета непросто извлечь герменевтические нормы для богословской этики. Здесь нужна систематическая переоценка текстов в свете освобождающего видения, первоначальное историческое выражение которого, как ни парадоксально, вкраплено в те самые угнетающие тексты, которые это видение замутняют. Поэтому Шюсслер Фьоренца говорит об откровении в Писании лишь избирательно - только как о том, что реконструируется через критическое исследование. Его можно найти лишь в текстах, которые содержат надежду на освобождение женщин.

Библейское откровение и истина присутствуют лишь в тех текстах и моделях интерпретации, которые при критическом анализе способны выйти за пределы своих патриархальных рамок и дать место представлению о христианских женщинах как об исторических и богословских субъектах и деятелях[261].

Чтобы понять, как работает герменевтика Шюсслер Фьоренцы, необходимо сначала понять ее общие представления об истории первохристианства. Эти представления изложены в части II книги «В память о ней» - части, носящей подзаголовок «Женская история как история ученичества равных». В соответствии с методами форманализа, классически изложенными в «Истории синоптической традиции» Рудольфа Бультмана, она говорит об историческом Иисусе с большой осторожностью, рассматривая Евангелия преимущественно как свидетельства об опыте первых христианских общин. В канонических Евангелиях, созданных вторым и третьим поколениями христиан, можно выявить ранние слои, раскрывающие перед нами картину первого поколения «Иисусова движения» в Палестине.

Каким видит это движение Шюсслер Фьоренца? По ее мнению, это было реформистское движение внутри иудаизма, возвещавшее новое представление о basileia («Царстве», «Владычестве») Бога как о нынешней реальности и предлагавшее всем израильтянам целостность и достоинство. Нищие, больные и социальные изгои - все приглашались в эгалитарную общину, предвосхищавшую эсхатологическое будущее Божье, «когда будут побеждены смерть, страдание и несправедливость и патриархального брака больше не будет». Таким образом:

Иисусовы деятельность (praxis) и представление (vision) о basileia - передача божественного.будущего в структуры и опьгг Его собственного времени и Его народа[262].

Женщины, которые часто становились жертвами угнетения и социально-экономических лишений, воспринимали эту мечту о basileia как освобождающую Благую весть. Следовательно, женщины были активными лидерами движения, играли важную роль в сохранении первых преданий и проповеди этой вести языческому миру.