Этика Нового Завета

Вскоре после смерти Павла краткий сияющий миг сексуального равенства в церкви угас. На роль женщин стремительно накладывались все новые и новые ограничения. В Посланиях к Колоссянам и Ефесянам, в Пасторских посланиях мы видим возвращение патриархии. Авторы этих текстов, ради социальной респектабельности и приемлемости, предпочли подстраивать структуры церковной жизни к господствующим патриархальным обычаям греко-римского общества. Патриархальное домохозяйство стало образцом для церкви, и женщинам были оставлены лишь вспомогательные роли. С точки зрения Шюсслер Фьоренцы, дуалистические идеологические схемы, характерные для развивавшегося со II века гностического и патристического богословия, - концептуальное следствие и выражение «патриархальной реальности и структур»: «Подобно тому, как гностицизм перенес свой космический/духовный дуализм в церковные дуализм и практику, так поступила и патристическая церковь»[274]. Таким образом, возникшее раннее кафоличество подавило эгалитарные импульсы первохристианства[275].

К концу I века лишь в Евангелиях от Марка и Иоанна можно было услышать альтернативный голос, описывающий женщин как «образцы истинного ученичества» и призываюций равно женщин и мужчин к любви и смиренному служению. Марк и Иоанн «подчеркивают альтернативный характер христианской общины, а потому наделяют женщин лидерством в апостольстве и служении»[276]. Пусть даже в последующей истории их альтернативные концепции потерпели поражение в столкновении с силой патриархии, - они остаются верным свидетельством об «Иисусовой альтернативной деятельности agape и служения»[277]. Новозаветный канон доносит до нас голоса и воспоминания, которые постоянно противодействуют репрессивной силе патриархии.

На фоне этой исторической реконструкции Шюсслер Фьоренца создает программный набросок ««экклесии» женщин как свободного и способного принимать решения собрания народа Божьего»[278]. Женщины призваны предъявить права на свою религиозную власть, «самим определять свое духовное благополучие», видеть присутствие Божье друг в друге и через друг друга, принимать полноценное участие в служении. Предвосхищая возражение, что ««экклесия» женщин» - это «сексизм наоборот», Шюсслер Фьоренца отвечает: невозможно сразу перейти от церкви, где господствовали мужчины, к церкви, для которой характерно полное равенство полов. Упования на немедленный эгалитаризм нереалистичны, они недооценивают то, в какой степени женщины усвоили структуры патриархального угнетения.

Духовная колонизация женщин мужчинами повлекла за собой усвоение нами мужского как божественного. Чтобы взаимность стала реальной возможностью, мужчины должны отказаться от духовного и религиозного контроля не только над церковью как над народом Божьим, но и над женщинами[279].

Обсуждение этой проблемы Шюсслер Фьоренцой создает впечатление, что ее полемика направлена преимущественно в адрес сугубо мужской иерархии ее собственной Католической церкви, которая «исключает женщин из «преломления хлеба и разделения чаши» в евхаристическом общении»[280]. К основным протестантским деноминациям эта критика, строго говоря, не применима. Однако это не означает, что они ни в чем не виноваты. По мнению Шюсслер Фьоренцы, патриархия настолько заразила всю историю и традицию христианства, что женщины должны хотя бы на время сформировать свои собственные общины, в которых они смогут востребовать свою духовную идентичность.

Шюсслер Фьоренца не объясняет напрямую, как она мыслит такие общины, - как общины поддержки и сопротивления в уже существующих церквах или как альтернативные церкви, заменяющие существующие структуры. В своей статье «Женщины-Церковь», вошедшем в сборник «Хлеб, а не камень», она пишет:

Говорить о церкви женщин не значит придерживаться сепаратистской стратегии, но значит подчеркивать зримость женщин в библейской религии и защищать нашу свободу от духовного контроля со стороны мужчин.

На первый взгляд, это предполагает, что ««экклесия» женщин» входит в уже существующую церковную структуру. Однако ее дальнейшие слова порождают некоторые сомнения на сей счет:

Точно так же, как мы говорим о церкви бедных, церкви африканской или азиатской, церкви Пресвитерианской, Епископальной или Католической, не отбрасывая нашей богословской концепции вселенской Церкви, так мы можем говорить о церкви женщин как проявлении этой вселенской Церкви... Церковь женщин как феминистское движение самоотождествленных женщин, а также мужчин, отождествляющих себя как женщин, выходит за рамки всех традиционных деноминационных границ, созданных мужчинами[281].