Этикет темной комнаты

– И при этом ты был очарователен, – добавляет он несколько презрительно.

– Нет…

– Все обожали тебя. Я обожал тебя.

– Ч-что?

– Ты был клевым, ты был старше, и ты был Сайерсом Уэйтом. Но ты прав: всем было без разницы, что ты вытворяешь.

– Я… Думаю, я был ненормальным.

– И ты приводишь свое безумие в оправдание?

Беспомощно мотаю головой. Я ничего больше не понимаю.

Еще одно воспоминание. Гаррет сквозь стиснутые зубы говорит: «Убирайся отсюда, Эван». Гаррет был очень злым. И потому с моей стороны было безумием молча сидеть в лимузине и наблюдать, как Гаррет выкидывает оттуда Эвана – но я поступил именно так. А затем сам вышел из него.

Почему?

Не помню.

А что было потом?

Я по-прежнему не знаю этого. Может, Гаррет напугал его или угрожал ему?

– Что произошло в лесу, куда Гаррет увел тебя?

Эван стоит совершенно неподвижно и какую-то секунду выглядит точно так же, как в тот вечер, у него те же самые испуганные глаза, но потом его лицо будто каменеет.

– Просто держись от меня подальше.

– Но…

Он, сделав три больших шага, нависает надо мной.

Я инстинктивно делаю шаг назад.

– Послушай меня.

Я, быстро вдохнув, киваю.

– Да, мы с тобой в одном классе, – тихо говорит он мне. – И я ничего не могу с этим поделать. Но я буду притворяться, что тебя здесь нет, и ты будешь делать то же самое. Я это серьезно.

– Прости меня, Эван. Я очень хочу, чтобы…

– Да, я услышал тебя. Просто я тебе не верю.

Семьдесят один

Где я?

Там, где темно и холодно, но это не подвал, не открытое пространство и не моя комната в доме Калеба. Я исключаю все возможные места, где меня нет, пока не вспоминаю, где нахожусь: в своей кровати, в своем доме, в ноябре.

Мне опять приснился страшный сон. Но его детали уже ускользнули от меня. И все, что я помню, это – холод. Беру со столика у кровати телефон: 3:00 утра.

Это случается со мной не в первый раз – я засыпаю, но спать не могу.

Выдвигаю верхний ящик тумбочки и беру таблетки от тревоги. Пузырек пуст, но я не помню, чтобы выпивал последнюю. В ящике есть и болеутоляющее. Оно действует на меня примерно так же, потому беру одну таблетку и смотрю на экран телефона, считая минуты.

Я снова опоздал. Должен был прийти вовремя, но заблудился.

Люк был прав: я не умею ориентироваться в пространстве.

Звенит звонок, и я ускоряю шаг.

– Кто следующий? – спрашивает мисс Уэллс, когда я быстро вхожу в класс.

Ни одной поднятой руки.

– Если желающий не найдется, я вызову кого-нибудь, – весело угрожает она, а я тем временем сажусь на свое место.

Надеюсь, она не станет вызывать меня. У моих одноклассников лежат на партах газеты, статьями из которых они готовы поделиться с присутствующими. Но я умудрился забыть о домашнем задании. Понимаю, что если меня вызовут, то я не умру, но у меня создается впечатление, будто мое тело больше не различает степени грозящих мне неприятностей. И не отличает небольшого неудобства от смертельной опасности.

Я забыл о домашнем задании?

Где мой красно-серый свитер?

Когда я вошел в здание школы… тот мужчина действительно наблюдал за мной?

– Последний шанс, – говорит мисс Уэллс, и из-за своей парты быстро встает Блэр, приподняв ее на какое-то время над полом. Некоторые ребята хихикают, когда он, спотыкаясь, идет к доске. Мисс Уэллс шикает на них, но лицо у Блэра такое же красное, как его волосы, а от дрожи в руках газета шелестит.

Я чувствую прилив симпатии к нему.

Он начинает читать:

– Сегодня были обнародованы новые детали дела об исчезновении Сайерса Уэйта. – И мое сердце замирает. – Полицейские обнаружили девять замороженных тел в морозильниках подозреваемого…

– Блэр, – задыхается от возмущения мисс Уэллс.

Одноклассники смотрят на меня со смесью ужаса и восхищения.

– Они принадлежат мальчикам от двенадцати до девятнадцати лет, блондинам с зелеными глазами.

Меня словно спихнули с вершины горы. Приземлившись, обнаруживаю, что оказался в холодном помещении. Вокруг меня замороженные мальчики. Их волосы и ресницы покрыты льдом, и все они смотрят, смотрят, смотрят.

– Блэр, хватит, – вскакивает с места мисс Уэллс.

Но Блэр читает еще громче:

– Полицейские не знают пока, подверглись ли они сексуальному насилию, но предположительно…

Мисс Уэллс вырывает газету из рук Блэра.

– Хватит, я говорю. Ты что, не слышишь?

Но Блэр, похоже, не слышит и не видит никого, кроме меня. Он с ледяной улыбкой пристально смотрит мне в глаза.

– Есть вещь, которую называют кармой…

– О боже, Сайе! Ты в порядке? – Марисса, Бриа и еще какие-то девочки окружают меня, как наседки, в полном людей коридоре. – Мы слышали, что выкинул Блэр!

– Но ты не переживай, – добавляет Бриа. – Он свое получит.

Они все кивают и, думаю, хотят быть милыми со мной, даже пытаются защитить – но они не понимают.

– Он ни в чем не виноват, – быстро говорю я им. – Это моя вина. Его семья обанкротилась из-за меня.

Но они игнорируют мои слова и с энтузиазмом обсуждают план превращения жизни Блэра в ад.