Этюды о гуманитаризации образования

При наложении растровой сетки на репродукцию картины Тициана «Вакх и Ариадна» основные линии перспективы совпадают с растром. Эту закономерность подтверждают и такие произведения, как «Ливийская сивилла» Микеланджело, «Вакханалия» Пуссена и др. Французский скульптор Роден сделал характерное замечание: «Я природу не изменил! А если даже изменил, то бессознательно в момент творчества. В это время на мой взгляд влияло чувство, и я видел природу сквозь его призму».

Социологический опрос зрителей показал, как в зависимости от возраста меняются вкусы. В 16—18 лет импонирует четкий ритм, быстрый темп и яркие образы. В 19—20 ищется мысль, идея. В 41—50 обращают серьезное внимание на режиссерскую работу. И что особенно интересно, в возрасте 50 лет вкусы начинают приближаться к вкусам детей.

Представляет интерес еще один факт, который музыкальной наукой пока теоретически не объяснен. Известно, что все 12 мажорных, равно как и все 12 минорных, тональностей должны быть тождественны друг с другом по звучанию. Музыканты же считают, что тональности обладают и индивидуальными качествами. Так, например, считается, что до-мажор характерен для светлого, солнечного настроения (соната Бетховена «Аврора»); ми-мажор — для взволнованного, страстно напряженного переживания (произведения Листа); фа-диез-мажор — для радостно-возвышенных ощущений («Весна» Грига); до-минор — для мужественной печати («Похоронный марш» из 3-й симфонии Бетховена).

Известно, что существует цветовой слух — способность человека ассоциировать звук с определенными цветовыми и пространственными образами (см. с. 304—306).

Свойство некоторых очень восприимчивых людей представлять определенные цвета при слушании музыки называется синопсией (видение звука), которое изучали в 1892 г. французские медики Флурнуа и Клапаред. Сильно развитой синопсией обладал композитор А. Н. Скрябин, который написал симфоническую поэму «Прометей».

Математик Луи Бертран Кастель (в XVIII веке) сконструиро-вал цветомузыкальный инструмент, в котором семи нотам октавы соответствовали семь основных цветов (до — синий, ре — зел -ный, ля-бемоль —фиолетово-красный и т. д.). В настоящее время теория автоматического перевода звуковых сигналов в цвет утратила свое значение. Вероятно, в цветомузыке не должно быть заранее установленных синхронных сочетаний.

Каждый видит ноту-октаву по-своему. Так, академику Асафьеву ля-бемоль мажор казалась цветом вишни на изломе, а Римскому-Корсакову та же нота казалась сумрачной, черно-синей. В то же время одинаково воспринимаются низкие звуки, которые видятся нам темными.

Специалисты французского национального института здоровья и медицинских исследований отмечают, что голубой цвет — это цвет глубокого шока, цвет страха. Красный цвет в палатах или комнатах ведет к повышению сердцебиения, зеленый — успокаивает и сокращает ритм деятельности сердца (Мед. газ. 1988. 13 мая).

Некоторые психологи в США даже утверждают, что по цвету автомобиля можно судить о характере владельца.

Оптимисты и жизнелюбы предпочитают желтые и красные машины, любители природы и реалисты — зеленый цвет.

Люди с уравновешенным характером ездят в синих, консервативные в белых, бизнесмены в черных, самолюбивые в автомобилях серого или серебристого цвета (Соц. индустрия. 1985. 10 окт.).

Известно, что звук человеческого голоса характеризуется не только частотой той ноты, которую интонирует певец. Голос вокалиста имеет сложный частотный спектр, или, другими словами, обертоновый состав. И «серебристость» голоса можно измерять в процентах ко всему объему голоса. Оказалось, что он имеет вполне определенные частотные характеристики (2600—3200 Герц), что его, наконец, можно «вырезать» из голоса, заглушая другие обертоны, слушать отдельно, и напоминает он звучанием соловьиную трель... Высокие полетные частоты составили примерно 37% всего частотного спектра великих певцов Ф. Шаляпина, Э. Карузо и др. Но почему же природа дала такую «проникаемость», обертонам с частотой 2600—3200 Герц? А потому, что наше ухо более чувствительно к этим частотам.

Старые итальянские мастера бельканто говорили, что надо петь, используя не всю мощь, а проценты голосового «капитала». Не числом, а умением.

Как уже отмечалось Фигнером, для которого Чайковский на полтона вниз транспонировал арию Германа, — яркий пример отмеченного — дикция — словом, подача звука, артикуляция?*

Он пел не так уж громко, а казалось — мощный звук. Не очень быстро, а казалось бешеное престо. Можно, имея прекрасный голос, орать.

Приведем другой пример.

В Италии по красоте голоса превосходство было у Де Муро и Джильи, по темпераменту — у Аурелиано Пертиле, по мощи — у Франческо Томаньо¹²⁵ и Мартинелли, по виртуозности — у Фернандо де Лючии. Несмотря на то что в каждом отдельном качестве Карузо уступил бы первенство, он покорял, как никто.