Это Фоме и мне

Когда стемнело и почти наступила ночь, Фому разбудил стук пистолета в окно — это приехал его навестить наряд милиции. Друзья Фомы стояли себе по ту сторону свободы, оставив свой милицейский «бобик» у въезда в больничный комплекс, стояли и всячески обсмеивали Фому, помахивали банками пива и чипсами, предлагали забрать Фому из больницы именем закона или же в крайнем случае взять какую-нибудь санитарку в заложники, с последующим обменом на Фому. Они были так бодры и активны, так громко смеялись и ругались матом, что Фоме пришлось прочитать им лекцию об уважительном отношении к медперсоналу, о гигиене умственного и физического труда и о правильности выбора профессии, после чего друзья спрятали пиво, притихли, поинтересовались у Фомы, не надо ли в следующий раз чего привезти, с кем поговорить и тому подобное — и скоро тихо удалились в ночь. Лишь где-то далеко мяукала долго милицейская сирена — так они приветствовали своего больного друга.

ОГОНЬ + ВОДА = МЕДНЫЕ ТРУБЫ

Был у Вики сосед — дедок, который знал всё на свете, очень любознательный. Он-то и сообщил ей то, что решило бы все проблемы и её, и Фомы.

— Такую болезнь, уж ты меня, миленькая, слушай, — говорил он, зазвав Вику в недра своей квартиры, — лечить надо один раз. Простым средством — а проходит на всю жизнь и больше уже никогда не привязывается. И печёнка здоровая, хоть водку, милая, вёдрами глуши…

Секрет его лечения был простой и предельно народный — нужно было проглотить вошь обыкновенную. Проглотить, понятное дело, не Вике, а тому, кто болеет.

— В воше такие полезные качества, что болезнь наповал валит, прямо стазу, милая… — и дед говорил так едко, что Вика полностью поверила.

Теперь две проблемы встали перед Викой — где достать вошь, потому что сосед своего товара не имел и посоветовать ничего не мог. И вторая — вошь должна быть живая в момент её глотания, она должна, выделив свои полезные качества, умереть внутри больного организма Фомы, иначе никакого эффекта не будет. Как всё это устроить — Вика не знала. Оставалось только жаловаться подруге. Вика так и сделала.

Подругу звали Лариска. Уже по телефону общаясь с встревоженной Викой, она поняла, как можно всё устроить.

— Вика, собирайся, мы едем к Брысе! По дороге объясню, почему к ней… - заявила она, и уже через 15 минут была у дверей Викиной квартиры.

Брыся была когда-то одноклассницей Лариски и Вики, а теперь работала медсестрой в детской больнице. Особой дружбы они с Брысей никогда не имели, но и откровенной не дружбы тоже.

— Я у Брыси была на работе один раз, но точно уже не помню, как её искать, — при всей своей худобе Лариска умела ходить очень быстро, да ещё и говорить много и тоже быстро, так что Вика едва-едва за ней поспевала, — но это ничего, найдём.

Перед Викой снова была больница, только детская. Приятного в ней тоже было мало, только что здание находилось почти в центре города, да и построено оно было в прошлом веке.

— У-гу-гу-гу! — моталось по коридорам с высокими потолками словно отсыревшее эхо.

И совсем это было не у-гу-гу-гу, эхо ещё и всё перевирало — это Лариска спрашивала у проходящей мимо медсестры:

— Скажите, а где тут терапевтическое отделение?

— Какое терапевтическое? — удивилась медсестра, словно впервые слышала это слово. — Кто вам нужен?

Услышав имя Брыси, она малость подумала, а потом снялась с места и, уже удаляясь, махнула рукой:

— Идите во вторую соматику.

Лариска хотела возмутиться невоспитанностью этой медсестры — что она, по-человечески, что ли, ответить не может, но на первой же двери оказалось написано, что там и есть вторая соматика.

Дети носились по коридору, который открылся сразу Вике и Лариске за дверью «вторая соматика», как угорелые. У них только что закончился тихий час и полдник. Как ледокол сквозь айсберги, пробиралась между ними Брыся в халате и замысловатом чепчике. Она хватала некоторых, встряхивала, ругалась громко, перекрикивая визги и верещание — она, наверное, хорошо работала.

— Мы что, у них будем искать? — в ужасе спросила Вика у Лариски, пока Брыся узнавала их и подходила ближе, радостно всплескивая руками.

— Паразиты, а не дети. — втолкнув в одну из комнат мальчика, которому, чтобы не упасть из-за этого, пришлось ускориться, сказала Брыся и, весело улыбаясь, подошла к Лариске и Вике. — Какими судьбами, девчонки? Вот уж кого не ждала… Пойдёмте ко мне. Не балуйся, Казаков, я сказала, а то мигом у меня будешь в боксе сидеть. А маме твоей скажу, что у тебя карантин. Понял?

«В боксе сидеть — это страшное наказание, — подумала Вика, увидев, как борзый мальчонка сразу попритих и встал тихонько к стеночке, — бедный Фома…»

— Заходите, тут у нас типа комнаты отдыха, — сказала Брыся и завела Вику и Лариску в крошечный закуток без окна. Дверь оставила открытой и время от времени выглядывала в коридор.

Минут пять они говорили про жизнь, про то, кто чем занимается, кто и что знает о судьбах других одноклассников, а потом Вика сказала:

— Одним словом, нам нужна вша. Живая. Очень нужна. — и коротко объяснила, зачем.