Это Фоме и мне

— А, давай. Надо только голову ему намочить, — и Брыся подтащила не успевшего опомниться Рафика к раковине. — Всё равно у нас в корпусе машинки нет, сломалась. Пришлось бы в первый идти просить. Будем стричь: а остатки я безопасной бритвой подровняю. У нас есть новая.

— О-о-а! — заорал басом Рафик. — Холёдный!

— Смотрите, поплыли, поплыли! — закричала Лариска. И действительно, несколько вшей, завертелись на дне раковины и исчезли в дырке.

Брыся начала стричь. Рафик в это время ел леденцы, которые ему дали за страдания немножко раньше времени.

— Помнишь, как та вша выглядела? — спросила Вика, держа мешок, в который Брыся кидала мокрые отстриженные куски волос.

— Не помню теперь. Сейчас найдём получше…

Но в мокрых Рафиковых волосах было уже ничего не разобрать.

— Утонули все ваши вошки, — вздохнула, наконец, спокойно, Лариска, но изобразила сострадание.

— Ничего, нам хватит, — ответила Вика, поменявшись с Брысей, которая вышла проверить, как там её больные дети себя ведут, и сама теперь кромсала то, что осталось расти на Рафиковой голове. Вика хотела подправить его новую причёску, но короткие и жёсткие, как щетина, волосы не слушались, выскакивали из-под ножниц и торчали по всей голове пучками. Она надела Брысин белый халат, чтобы вши вместе с волосами на неё не нападали.

— Так, терпи, Рафик, чуть-чуть бритвочкой, и всё, — появилась тут Брыся с одноразовой безопасной бритвой.

Через три минуты Рафик сидел на стуле уже без марли и без волос. Совсем лысенький. Стало видно, что сизая голова его вся в красных точках и расчёсанных до крови и засохших пятнах. И в не засохших тоже, потому что Вика и Брыся ножницами несколько раз промахивались.

— Красавец. — уверенно сказала Вика. — Нет, вы посмотрите, какой он красавец. И блошки теперь тебя есть не будут, ты это понимаешь, Рафик? Всё, считай, можно из больницы уезжать, а уж из бокса точно.

— Ну это мы ещё посмотрим. — проговорила Брыся, унося вон всё, что имело отношение к стрижке Рафика.

Но тут Рафик повернулся к Брысе, Вике и Лариске каким-то другим боком, и оказалось, это было видно невооружённым глазом, — что голова-то у Рафика квадратная! Совершенно квадратная, только правый бок немножко приплюснут. Как он жил такой всё это время — непонятно.

— Что же, у него мозг тоже квадратной формы? — сразу пришло на ум Лариске.

— Не знаю. — а вот Брыся, кажется, не очень удивилась. Или только делала вид, что не удивилась, она же, фактически, врач…

— И теперь все это увидят? — в ужасе спросила Вика. — Что же мы наделали!

— У людей его национальности волосы растут очень быстро, так что через недельку он весь зарастёт, — спокойно сказала Брыся, — да, Рафик?

— И все углы сгладятся?

— Конечно. А пока поживёт с квадратной головой, немножко-то можно.

— А дети смеяться будут.

— Не будут, да, Рафик?

Рафик так больше ничего не сказал, сколько бы к нему ни приставали. Он сидел на стуле и ловил затылком своей квадратной головы ветер, который поддувал из приоткрытой форточки, гладил себя по черепу и всем его углам рукой, которая была почти без ногтей, трогал уши, не узнавая их, и досасывал последний леденец. Вскоре пришла санитарка, потому что дали горячую воду, и отвела маленького Рафика мыться.

… — Жить, болеть, умереть, жить. — посчитала Брыся всех отловленных вшей, которые всё так же медленно ползали по дну коробка. — Правильно мы четыре штучки поймали, ни больше, ни меньше. Ну, Вик, закрывай.

— Спасибо.

— Ты что, в спичечном коробке собираешься их нести?! — Лариска, как увидела, что Вика закрывает коробок и кладёт его в сумку, чуть до потолка не подпрыгнула. — Расползутся по нам, и не заметишь как, так на нас и переползут. А я не хочу быть блохастой.

Вика схватилась за коробок и сжала его между ладоней:

— А как же с ними?

— Эх, что бы ты без меня делала… Я специально прихватила. — Лариска вытащила баночку из-под крема. — Держи, ссыпай их туда. Из банки точно не выскочат.

Вика так и сделала — ссыпала вошек, которые даже упирались, так им в коробке понравилось, в банку. Лариска взяла у неё из рук эту банку и как можно плотнее завинтила крышку.

— Девчонки, приходите, я вас буду ждать, поболтаем… А то мне тут так скучно бывает, ужас. Детей хочется бить. Приходите. — прощаясь, лепетала Брыся и оставила Вике на бумажке расписание своих дежурств.

Дело оставалось за малым. Всю дорогу к Фоме Вика и Лариска составляли план того, как подсунуть Фоме лечебную вошь. Придумали, в палатке купили половинку черного хлеба и расположились в скверике возле больницы.

— Так, выбираем самую толстомясенькую вшу, делаем из хлеба шарик, закатываем её туда. А дальше всё просто — я отвлекаю твоего Фому, а ты заставляешь его этот шарик съесть. — Лариске очень понравилось то, что она придумала.

— Ага, а как я его заставлю?

— Ну, Вика, в игровой форме.

— Ой, хорошо…