Это я тебя убила

Это правда. Когда спустя полгода с Орфо меня вызвал Плиниус и тихо, мрачно спросил: «Ну, как в случае чего будешь убивать мою дочуру?» – я почувствовал только ужас. Я успел привыкнуть к новой роли, я привязался к «маленькой принцессе», которая запрещала звать ее «кирой», зато спешила показать каждый новый цветок или случайно пойманного тритона. Тогда мне казалось, что единственное проявление ее волшебства – кошмары. Орфо не любила поднимать силой предметы, тем более не использовала силу против живых существ, ну разве что могла подставить подножку Лину. Она еще не слишком умела решать проблемы словами, предпочитая кулаки или слезы, но нет, нет, не волшебство. Поэтому слова Плиниуса, тусклые, но твердые, что-то заморозили во мне. Взгляд, вероятно, тоже, ведь он с трудом удержался от ласкового жеста – прикосновения к моему напрягшемуся запястью – и, хрустко сцепив пальцы в замок, добавил: «Эвер, так заведено. Принято. Так безопаснее. Тебе нужно выбрать оружие, а наставника я найду».

Это не было правило, это был закон. Оставалось лишь кивнуть, а себя утешить рациональной мыслью: «Разве плохо уметь драться? Всегда пригодится». Перчатка показалась мне самым безобидным вариантом, но вскоре кто-то из окружения Плиниуса решил, что меч мне освоить тоже не помешает, ведь тогда я смогу обучить и Орфо. А ну как со мной обучение пройдет спокойнее? Вдруг я не стану тем наставником, которому она, испугавшись или разозлившись, случайно сломает шею? Я согласился без споров, все еще помня о своей рабской сути; Илфокион, которому меня поручили, тоже счел это разумным. Сам он не рвался учить Орфо. Вероятно, помнил, что не справился даже с ее лишенной дара матерью. Но с ним мы действительно нашли общий язык быстро: я не любил, чтобы ко мне без крайней нужды приближались в каком-либо из смыслов, он – тоже. Я старался не упускать из внимания ничего вокруг себя; он это поощрял. Я двигался мягче кошки – это он стремился во мне усилить.

– Лучшим из возможных… – повторяет он без тени радости. – Правда?

Он все еще на меня смотрит или…

– Что с вами? – Да. Он смотрит не на меня, а в пустоту. – Вы выглядите… – подбираю слово, но в конце концов возвращаюсь к тому, за которое меня, скорее всего, одернут, – …больным.

Просто не знаю, как еще описать бледность, мутный взгляд, повисшие патлы. Даже туника будто велика ему, хотя выглядит совсем новой, явно сшита недавно. Илфокион удивленно моргает: не ждал, что я спрошу о таком, или не ждал, что я вообще это замечу? Брови сдвигаются. Он качает головой, сразу пытаясь напустить на себя бодрый, строгий вид.

– Что ты? – Он даже опять улыбается. – Ошибочное впечатление, я здоров, просто…

…Просто волнуюсь за нашего короля. Просто не жду добра от коронации. Просто устал. Скажи он подобное, я бы поверил, но «просто» обрывается пустотой, и в моем горле комом встает вопрос, который я должен, просто обязан задать, а вообще-то спросить об этом стоило еще днем. Там, на садовой тропе. Там, где я упал и к моим ногам подкатился череп Орфо.

«Что вы имеете в виду под голосом Монстра?» И второй: «Что вы слышите?» Я почти решился, я открываю рот, судорожно обещая себе не отчаиваться ни от какого ответа. Даже от «Он очень похож на твой». И даже от «Я говорил про каких-то Монстров? Эвер, ты с кем-то меня перепутал». Да. Я должен это выяснить. Должен, или…

Что-то тихо лязгает, скрежещет. Илфокион, отойдя, снимает со стены свой меч, и клинок взблескивает в лунном свете. Вся его поза мигом меняется, становится тверже, привычнее, естественнее. Точно меч придал Илфокиону сил. Или что-то расставил по местам в его голове.

– Потренируемся? – тихо спрашивает он.

Из глаз все плещет та усталая, отчужденная грусть. Не мольба, но просьба: «Отвлеки меня». Не знаю, что в его кошмарах и слышит ли он какие-то голоса. Но, возможно, это и подождет. И мне точно не помешает отвлечься самому; я могу это себе позволить, пока действует мазь. Сейчас такое время… стоит разбудить долго продремавшие навыки.

Снимаю со стены кинжал. Нужно хоть как-то уравнять условия: Илфокион никогда не пользуется хлыстом, я же не собираюсь изменять себе, просто потому что иначе вряд ли буду хоть сколь-нибудь интересным противником. Я не брал в руки меч много лет, зато еще с порога присмотрел новую перчатку, которую все равно собирался забрать взамен изъятой. Она кажется более-менее подходящей. Так и есть: все равно не то что сделанная на заказ, но для тренировочного боя сойдет, на руку ложится почти как влитая, зажимы достаточно плотные для моего запястья. Ногти, правда, ноют, упершись в спаянные с когтями напальчники: успели отрасти, пусть даже совсем немного. Чтобы боли не было, состригать их нужно под корень.

Илфокион следит за мной молча, опустив плечи. Он не склонен к этому – заранее принимать красивые стойки, играючи крутить меч в руке, хотя умеет это как никто. Он просто ждет, но когда я надеваю перчатку и разворачиваюсь, с губ все же срывается:

– Забавно, я почему-то думал, обращение отвратило тебя от такого оружия.