Это я тебя убила

Судя по приподнявшимся бровям, он собирается уточнить, что я имею в виду, но я его опережаю:

– Ты поступил не просто нехорошо. Что-то мне подсказывает, что дома у Клио и так не очень много личной свободы, а тут еще ты даешь понять, что следишь за каждым ее шагом. И вообще, знаешь… хаби… – Не мое дело, но молчать не могу. – Тебе стоило бы быть помягче с друзьями. Соответствовать своей метке не только в том, что раздаешь всем еду.

Ардон готов спорить. Внезапно поняв, что до одурения устала и не хочу быть его любовным или дружеским ментором, хватаю со своей тарелки кусок кабанятины и сую ему прямо в пасть. Быстро отдергиваю руку, чтобы он машинально меня не укусил. Но он даже жевать начинает не сразу, еще какое-то время просто разглядывает меня, одновременно удивленно и виновато.

– Это воспринимается так? – Боги, да он искренне расстроился.

– А как еще? – Вздохнув, отправляю в свой рот кусочек сыра. – Ну или уж в крайнем случае… – Сыр кисловат, я макаю палец в мед и быстро его облизываю. – Подслушал что-то – промолчи и потом просто используй информацию на свое усмотрение. А ты этого явно не сделал.

– Меня убило еще то, что Рикус так спокойно ко всему отнесся, заявил, что все понимает… – мрачно начинает он. – А впрочем, он вообще слишком мягок, чтобы быть воином. Ему все хиханьки да хаханьки. Иногда это заражает, иногда это здорово, но…

Опасливо кошусь поверх его плеча: несколько наших реплик назад Клио с Рикусом встали и отошли что-то обсудить с тем самым контуженным физальцем из делегации. Так что, к счастью, они пропустили самую непростую часть разговора. Но они уже возвращаются, и пора заканчивать. Я прижимаю палец к губам и совсем тихо говорю:

– Вряд ли это окажется так, если вы попадете в беду. И как минимум он хороший друг. Не намекаю, что ты плохой, но еще раз: будь помягче. Думаю… – ободряюще треплю Ардона по запястью, просто чтобы разжал кулак, – у вас все еще наладится. Не знаю, в том ли смысле, в каком тебе этого хочется, но почти уверена.

Ардон кивает мне. Клио с Рикусом садятся на места.

– О чем вы щебечете? – лукаво спрашивает у меня Клио, но отвечает Ардон.

– О том, как здорово, что мы познакомились. И как важно оставлять прошлое в прошлом. – Не отказывая себе в удовольствии, я сильно, очень сильно лягаю его в икру под столом, а потом и наступаю на пальцы правой ноги. Его лицо ничего не выдает. – …Когда на это появляются силы. Рано или поздно они всегда появляются. И… это ведь не мешает беречь светлую память, да?

Клио смотрит на него долго, и опаска, обида, сомнение в ее глазах медленно угасают. Наконец она несмело улыбается и просит подложить ей крольчатины. Я случайно встречаюсь взглядом с Рикусом – и тот шумно, но с явным одобрением фыркает. Неужели понял, какую работу я тут проделала?

– Он прав, – тихо раздается из-за плеча, и я поворачиваюсь. На меня смотрит Эвер, от которого наконец отстали патриции. – Ты могла бы быть хозяйкой.

Что ж, даже ведя свою беседу, он ничего не упустил из нашего разговора. Пора уже свыкнуться с широким и только растущим разбросом его… талантов? Мне есть что вспомнить, например, тот бешеный бег до башни, в котором он меня, говоря словами Скорфуса, уделал. Или то, как он позаботился с патрициями о достойном приеме делегаций? Да много чего, и сверхслух тут не предел. Главное, не зацикливаться на его сносящих голову поцелуях и на том, как его пальцы…

Ох.

– Я бы хотела для начала тоже стать хорошим другом. – Слабо улыбаюсь, смотря ему в глаза. Он осторожно поднимает руки и массирует виски. – Но, наверное, для такого нет специальной метки. Как ты себя чувствуешь?

– Неплохо. – Вроде бы он не врет. Только тарелка все еще почти не тронута. – Правда, у еды почему-то вкус гнилой земли и пепла… – Он спохватывается, издает смешок, не глядя хватает что-то. – Но я понимаю, что это тоже иллюзия, точно так же, как…

– Эвер. – Быстро перехватываю его запястье. В пальцах виноградина. В моем горле опять ком. – Не ешь. Не надо. Подожди, пока эта… иллюзия пройдет. Не нужно ничего изображать.

Он кусает губу, кивок совсем слабый. Наверное, оба мы вспоминаем одно и то же – как вчера он обошелся с орхидеей. Тогда ведь у него тоже были какие-то проблемы с едой, он объяснял, что она то ли заплесневела, то ли еще что-то. Запоздало вспыхивает догадка: а не поэтому ли мне так сложно было накормить его хотя бы виноградом вчера, после дипломатического ужина? В тревоге сжимается уже мой собственный желудок. О нет.

– Это не пройдет. Да? – Кто только тянет меня за язык, кто мешает нормально подобрать слова? Спешно уточняю: – В смысле… в ближайшие минуты? – Не хочу, чтобы он уклонялся, поэтому спрашиваю быстрее, резче: – Ты завтракал? Обедал?

Сдаваясь, он качает головой. Потом снова кивает.

– Да, я пытался, потому что понимаю причины и понимаю, что все не по-настоящему, но…