Это я тебя убила

Музыка затихает. Волна впереди снова идет вверх. Распрямившиеся гости аплодируют мне, я медленно опускаю оружие, выдыхаю и склоняюсь перед ними. Моя последняя формула проста:

– Я справлюсь с любой бедой и не дам музыке замолчать. Потому что я чиста.

Все позади. Завтра я стану королевой.

Они почтительно, даже восхищенно расступаются, когда я иду навстречу. Все, кроме моих физальцев, тут же, наоборот, окруживших меня, начавших хлопать по плечам. Рикус сообщает, что я богиня, Клио просто бессвязно пищит, Ардон без лишних комплиментов сообщает, что моя челка прилипла ко лбу и вот-вот засалится. Кручу головой: нет Скорфуса, где он? Думаю спросить и чувствую внезапный укол сомнения: что, если он… не смотрел? Встряхиваюсь, вытираю пот, отбрасываю злосчастную челку. Да с чего бы? Он не мог пропустить подобное, он где-то там, в толпе или за столами, из-за которых все время танца не позволено вставать гирийской половине гостей. Так и оказывается: почти до хруста вывернув шею в сторону, я нахожу его – рядом с Эвером, они разговаривают. Скорфус обеспокоенно мотает хвостом влево-вправо, а вот Эвер, наоборот, словно бы приободрился, неуверенно кивает, потом прижимает к груди кулак. Точно почувствовав мой взгляд, он вскидывается и встает. Скорфус взмывает в воздух.

Я встречаю его на середине пути к столам, ловлю и прижимаю к себе.

– Фу, ты потная! – ворчит он, но трется об меня, прижимая уши к голове.

– А я была красивая? – просто не могу не спросить. – Ну, когда танцевала?

– Да, почти как танцоры мамушки, – ворчит он, перебираясь мне на плечи, чтобы привычно лечь там воротником.

– Что это – мамушка? – Поднимаю брови.

– Да забудь, забудь, всякие дурацкие сабельные танцы другого мира, – хмыкает он. – Твой был лучше, богами клянусь. Жаль, правда, что без толстого короля…

Ему правда жаль. Несколько следующих шагов я делаю с закрытыми глазами, чтобы мысли об отце не выбили меня из колеи. Все. Я справилась. Но я должна улыбаться.

Прохладный ветер обдувает кожу, роса приносит облегчение грязным ногам. На место за столом я падаю, стаскиваю с себя Скорфуса и, поколебавшись, все-таки беру кувшин с водянистым ледяным молоком. Наклонившись, начинаю омывать ступни, одновременно выравнивая окончательно дыхание – и радуясь, что никто не рвется мне помогать. Даже Ардон и Эвер просто наблюдают, как по моей коже, между пальцев, стекает белая жидкость, постепенно становясь грязновато-серой. Я прислушиваюсь к себе. Радуюсь ли я? Ну… немного. Арфемис явно сжалился, раз не спалил мне пятки, не дал ни отравиться, ни пораниться, ни споткнуться. Значит ли это, что и завтра все обойдется? Или церемония выдалась такой гладкой и даже довольно впечатляющей, именно чтобы моя позорная смерть особенно потрясла гостей и подданных?

– Это было очень впечатляюще, – тихо говорит Эвер, когда я выпрямляюсь и, перекинув ноги через скамью, поворачиваюсь к столу. Смотрю на кабанятину. Нет, я расхотела есть.

– Спасибо, – все, что срывается с губ, и я беру пустой кубок, который проходящий мимо слуга тут же любезно наполняет вином. – Надеюсь.

– С такого расстояния, наверное, должно было быть видно не очень хорошо, но… – Эвер запинается. Кидает взгляд на Финни, которую я оставила на траве, рядом со снятым доспехом. – По мечу многое угадывалось.

Странное ощущение: продолжить он хотел как-то иначе. Но как? Всматриваюсь в него поверх кубка, понимаю, что не хочу гадать, и просто тихо говорю:

– Что ж. Да здравствует королева, как бы это ни звучало.

– Да здравствует королева, – мягко повторяет он, и наши кубки стучат друг о друга.

В его взгляде обещание. Снова то обещание.

«Я сделаю все, чтобы…»

– Мы справимся, – добавляю я, делая глоток, и, может, вино бьет в голову, а может, я наконец немного расслабляюсь по-настоящему. Но я чудовищно хочу поцеловать Эвера. Прямо сейчас.

Он протягивает руку и отводит волосы с моего лба. Я кусаю губы, думая, как на поцелуй отреагируют окружающие – воспримут как долгожданное: «Да, да, мы женимся, эта белокурая мечта каждой принцессы ― моя!»? Не хочу тешить их иллюзиями, нет сил травить ими и собственную душу. Заставляю себя отстраниться, перехватить его запястье – но не выпустить. Пытаясь отвлечься, кошусь на Клио и ребят, разговаривающих голова к голове, маленьким кружком. Не знаю, что они обсуждают, но надеюсь – свои проблемы. Не буду им мешать. Все, что могла, я сделала, а если Ардон еще раз ляпнет что-нибудь насчет чувств Клио или позволит себе хоть какое-то дерзкое замечание про моего брата, я вырву ему все волосы. И, возможно, зубы.

Делаю еще глоток вина и сама не замечаю, как осушаю кубок. Снова наполняю сама – и свой, и кубок Эвера. Ищу Скорфуса, тоже порой неравнодушного к спиртному, но он куда-то незаметно пропал. На столе его точно нет, его хохот обычно слышен издалека.

– Эвер, – тихо зову я, снова повернувшись. – А-а-а где мой крылатый засранец? И что он там к тебе приставал во время пиррихи?

– Не знаю, – отвечает он на первый вопрос. Улыбается на второй: – Он волновался о тебе, и он… кое-что придумал. Но я расскажу тебе чуть позже. Не здесь.