Это точно не подделка? Откровенный рассказ самого известного арт-мошенника

Они были правы. В их мире я был никем. Как я выяснил во время выставки Art Expo, в мире искусства все было совсем по-другому.

В Лос-Анджелес съехались мировые арт-дилеры, владельцы галерей, художники и коллекционеры и потребовали столик в «Сильвио». Посещая выставку в прошлом году, я взял с собой на премьеру своего друга Тома Уоллеса. Я познакомился с ним пару лет тому назад, когда Томми ни с того ни с сего позвонил мне. Он сказал мне, что приезжает в город из Нью-Йорка, и спросил, можем ли мы встретиться в отеле «Беверли Уилшир». Когда я спросил его, как я его узнаю, он сказал: «Я похож на полицейского», что оказалось правдой. Высокий и импозантный Томми выглядел так, словно мог сам о себе позаботиться. Томми сказал мне, что работает на Леона Амиэля, и спросил меня без малейшего намека на угрозу, не перестану ли я копировать Шагалов Леона, потому что мои работы, видите ли, подрывают ценность копий его шефа. Томми был вежлив, почти извинялся. Сразу было видно, что он стойкий парень, он мне сразу понравился. Я сразу же сказал ему, что можно считать, мы договорились прямо здесь и сейчас. Решил не ссориться из-за нескольких Шагалов.

Оказывается, Томми и в самом деле был полицейским. Целых 15 лет он служил в отделе по борьбе с подделками в сфере искусства полиции Нью-Йорка. В конце концов, устав от банкротств, которые ни к чему не привели, от скользких дилеров, от дерьма и бюрократической волокиты, Томми уволился. Последней каплей стало то, что ему поручили выслеживать террориста, который использовал поддельные произведения искусства для финансирования своих операций. ФБР разбомбило логово, пока он и его напарник находились внутри под прикрытием. Напарника ослепило осколками стекла, а Томми серьезно ранило. Выбрав более спокойную и прибыльную жизнь, Томми раньше положенного вышел на пенсию, познакомился с Леоном Амиэлем и занялся художественным бизнесом. «Если ты не можешь победить их, стань частью банды».

Хотя Томми вышел на связь от имени Леона, я думаю, что его истинным мотивом было сотрудничество со мной. К тому времени, когда мы отправились в ресторан «Сильвио», я уже продал ему несколько картин маслом Дали, гуаши Шагала и различные рисунки, которыми Шагал занимался в основном на Восточном побережье. Именно Томми носил мои копии Уорхола с Минни Маус и Никсоном на фабрику для подтверждения их оригинальности. Из всех парней в мире искусства он и Чарльз были моими любимцами. Много лет спустя Томми рассказал мне, что, когда он впервые пришел встретиться со мной тогда, в отеле, он привел с собой двух стрелков, парней, которые позаботились бы обо мне раз и навсегда, откажись я сотрудничать. Это откровение шокировало меня, как шокировало бы любого, но не изменило моего мнения о нем. Он остался моим надежным другом.

В тот вечер, когда мы отправились в «Сильвио», заведение было переполнено. Каждый человек в городе пытался забронировать столик, и те, кто пришел, были готовы покрасоваться. Помещение было заполнено шишками из мира искусства с их красивыми спутницами, перед входом блистали дорогие машины. Я узнал художников и их подружек, выпивающих в баре. В ресторане я встретил своих друзей Митча Геллера, Трумена Хеффлингера и Марка Савицки, сидевших вместе. Ранее Геллер предупредил меня, что будет лучше, если я с ними не сяду. Я понимал почему, но это все равно взбесило меня. В типичном нью-йоркском стиле Томми сказал: «Да пошли они к черту», и посоветовал мне не беспокоиться по этому поводу.

Когда мы приехали, Чарльза на месте не было, так что обошлось без ритуальных песен и танцев, но когда мы сели, он подошел поздороваться. Чарльз пожал Томми руку в своей обычной вежливой и доброжелательной манере и заверил, что ему всегда рады в его заведении. Я не знал, что они знакомы, но после того, как они немного поболтали и Чарльз ушел, Томми рассказал мне, что однажды арестовал его в Нью-Йорке, накрыв тайник с поддельными работами Шагала. Я рассмеялся и предположил, что подделки, вероятно, мои. Оказалось, нет, но было удивительно услышать о таком совпадении, я был в шоке, что на Чарльза когда-то шили дело. Он никогда раньше не упоминал об этом, что не удивительно: он всегда был исключительно осторожен.

Когда мы выпили по первой, я заметил, что в зале что-то не так. Поднялся шум, я продолжал слышать, как кто-то шепчет мое имя. «Тони Тетро… Тони Тетро… Тони Тетро». Я оглядел ресторан и увидел, что гости пристально смотрят на меня. Затем, по паре за раз, незнакомые мне арт-дилеры начали выстраиваться в очередь, чтобы подойти к нашему столику. Выглядело это просто невероятно, словно они собирались обратиться с петицией к папе римскому. Люди подходили ко мне со своей визитной карточкой и рассказывали, как им приятно наконец познакомиться со мной. Они спрашивали меня, над чем я сейчас работаю, ездил ли я когда-нибудь в Чикаго, Нью-Йорк или Флориду. Я искренне недоумевал: «Почему все целуют меня в задницу?»