Это точно не подделка? Откровенный рассказ самого известного арт-мошенника

Сегодня я спокойно отношусь к подобным вопросам, потому что моя карьера больше не является секретом, но тогда я был просто в шоке. Представьте себе, у Джоуи хватило наглости буквально на днях прочитать мне лекцию о том, как не высовываться, и вот он уже рассказывает всем своим новым приятелям по гольфу и их женам о моей незаконной деятельности. Я отвел его в сторону и выпалил:

– Как получилось, что совершенно все на этой гребаной вечеринке знают, чем я зарабатываю на жизнь, Джоуи? Как так вышло?

Я знал, что по сравнению с прежними временами многое изменилось, и что настала пора проявлять осторожность – было бы глупо этого не делать, – но мне приходилось продолжать работать. Обыватели могли подумать, что я катаюсь в масле, и, вероятно, так оно и выглядело со стороны, но мой бизнес на самом деле функционировал в режиме сплошных взлетов и падений. Бывали времена, когда я сидел на мели, ожидая, когда мне заплатят, или когда кто-то меня попросту динамил, а бывали и другие – когда я был при хороших деньгах. Когда я зарабатывал деньги, я тратил их, хотя следовало бы откладывать что-то на черный день.

Честно говоря, я просто разбрасывал бо́льшую часть заработанного на ветер. Я все еще ездил на «Феррари», машине моей мечты, но вы же знаете поговорку о дыре в лодке, в которую напрасно льют воду? Так же и с моей машиной, в которую я только и делал, что сливал деньги, как в прорву. И представьте, чего стоит владеть настоящим «Феррари», «Роллс-Ройсом» и «Ламборджини» одновременно. В обычной машине можно спокойно заменить масло за 12,99 доллара; я же вываливал 1000 долларов каждый раз, когда механики открывали капот.

Я ежегодно ездил в Монако на месяц, путешествовал по Европе. Я регулярно летал во Флориду навестить семью. Я останавливался в Форт-Лодердейле, который местные называли Форт-Ликердейл, и мы ходили по барам, вечеринкам и ресторанам. Я оплачивал счета, и хотя мы отлично проводили время и все меня любили, обходилось это недешево.

Я наведывался в Вегас, останавливался в «Сизарс-Пэлас», посещал легендарные боксерские бои, которые устраивали в 1980-х Хернс, Хаглер и Леонард. Я играл в блэкджек в казино, и хотя в тот раз в Монако я выиграл 25 000 долларов, больше по-крупному я не выигрывал ни разу. В конце концов, там понастроили отели на 15 000 номеров не потому, что такие парни как я постоянно выигрывали.

Я ездил в Палм-Спрингс, обедал «У Сесила», припарковывал свой «Каунтач» рядом с «Блондиночкой» певицы Дебби Харри. Мы отправлялись в «Помпеи» на танцы, снимали отдельный кабинет, подвешенный над танцполом. В Вайкики я останавливался в отеле «Иликаи». На Мауи я жил в «Хайят Редженси». Вернувшись домой, я приезжал в Лос-Анджелес, заходил в «Сильвио» или «Джимми», в «Ле Доум» или «Чейзен». Я просаживал целое состояние в баре «Мондриана». В Апленде меня не было дома по пять вечеров в неделю, почти на всех гулянках я оплачивал счета. Деньги входили в одну дверь и, не задерживаясь, выходили из другой.

Глава 15. Мой Караваджо

(1987)

Сейчас в это трудно поверить, но до 1950-х годов, пока Роберто Лонги не поспособствовал переоценке Караваджо, тот не считался таким уж крупным художником. До тех пор его работы относили к второсортным или третьесортным товарам. Никто не обращал на него особого внимания до окончания войны, и поэтому старинные книги о нем были редкостью, а факты биографии легко подтасовывались.

Караваджо вел жизнь преступника. Он то и дело попадал в тюрьму и выходил из нее, творил в бегах. В 1607 году в Риме его обвинили в убийстве, и ему пришлось скрываться на Мальте. Он пробыл там немногим больше года, но вскоре попал в беду и был вынужден бежать снова. Это был хаотичный период его и без того неупорядоченной жизни он старался держаться вне поля зрения, особой поддержки ему никто не оказывал.

Биография гения разворачивала передо мной обширный «серый» период, с которым я мог работать.

У современного поколения есть достоверная информация о жизни Караваджо, основанная на расследованиях ватиканского священника, его анализе судебных, полицейских, медицинских, цирюльнических записей, но тогда, в 1980-е годы, мы все еще многого не знали.