Это точно не подделка? Откровенный рассказ самого известного арт-мошенника

Амиэль годами распоряжался многочисленными сделками, находился в самом эпицентре нашего бизнеса, и теперь весь мир поддельного искусства в ужасе замер. Под впечатлением от всего, что произошло, после всех этих рейдов, арестов и обвинений, новости о которых приходили ежедневно, я стал параноиком. Я позвонил Лоре и велел ей немедленно забрать Караваджо из аукционного дома. Она сказала, что ее парень в курсе дела и что они принимают меры предосторожности. К моменту моего звонка она уже дала указание аукционному дому отправить картину обратно в Нью-Йорк.

Все литографии, офорты и гуаши, украшавшие мою квартиру, я перетащил в свою секретную комнату. Оставил лишь пару картин маслом Пикассо и Дали на стенах, чтобы уж совсем не было подозрительно пусто, хотя это и было глупо с моей стороны.

Все ходили как на иголках. Мы то и дело упоминали об Амиэле и спрашивали друг друга, не слышал ли кто-нибудь новые подробности, но обычно все отвечали только, что дела обстоят плохо.

Я давно уже прекратил вести дела со своими клиентами, но теперь мы ввели еще более строгий карантин. Томми перестал звонить мне домой, только на автомобильный телефон, если позарез нужно было связаться. Чарльз вообще не разговаривал по телефону. Если я хотел что-то обсудить с ним, он ждал меня лично.

Я тоже не сидел без дела: пошел в Radio Shack и купил ультрасовременный детектор телефонных жучков. Подключаешь такой к телефону и следишь: маленький индикатор мигает зеленым, если линия прослушивается. Я не знал, насколько хорошо сработает устройство, но продавец заверил меня, что прибор первоклассный. В конце концов, это успокоительная пилюля обошлась мне в целых 19,99 доллара.

Глава 18. Ямагата (1988)

Солнечным летним днем 1988 года японский художник Хиро Ямагата прогуливался по Родео-драйв в Беверли-Хиллз со своей женой и матерью. Он только что заключил крупный эксклюзивный контракт с Martin Lawrence Galleries, национальной сетью, специализирующейся на гравюрах, плакатах и продаже среднестатистических работ крупных художников по выгодным ценам. Сегодня у Мартина Лоуренса есть галереи в Лас-Вегасе, Ла-Хойе и Лахайне, и они рекламируют литографии в рамках по цене «5 за 1995 долларов». В 1980-х они владели только галереей в Беверли-Хиллз, но подход был тот же.

Ямагата держал руку на пульсе современных тенденций. Он переехал в Европу из Японии в 1970-х годах и тусовался в Париже с богемой из бит-движения. Увлекался джазом, устраивал концерты и стал центром внимания группы художников, писателей и актеров.

В Лос-Анджелесе он влился в центральный поток. Его красочные, мультяшные виньетки с уличными сценами Парижа, полные дирижаблей, парадов, воздушных шаров, напоминали причудливые парижские версии «Где Уолдо?»[55] и стали большим хитом. Он рисовал портреты своих подруг Голди Хоун и Джины Дэвис, тусовался со своим новым приятелем Арнольдом Шварценеггером и занимался продюсированием любительских боевиков с другом Арнольда, культуристом Франко Коломбо, – теперь они широко известны как самые паршивые фильмы в истории кинематографа. Он рисовал по личному заказу Рональда Рейгана и выполнял иллюстрации для Олимпийских игр 1984 года.

Когда Мартин Лоуренс заманил его в ловушку, модняшка не сразу понял, какую дьявольскую сделку ему навязали.

Ямагата жаловался, называл галерею тюрьмой, утверждал, что они проверяли его 24 часа в сутки и не давали покоя вопросами, когда он закончит, что он делает сейчас и где он находится.

Он ныл, что его не волнует качество его творчества, в приоритете – только деньги. А денег была целая куча. Я читал, что в итоге за годы контракта Martin Lawrence Galleries заработали на его произведениях 1,2 миллиарда долларов. Ямагата разбогател, но это не помогло его репутации. Он отправлял свои работы в музеи по всей стране, надеясь на индивидуальную выставку, но все видели очереди за его «искусством» в торговых центрах и игнорировали его.

У Martin Lawrence Galleries же не было претензий. Они беззастенчиво рекламировали его, показывая покупателям, как Ямагата, словно дрессированный зверек, рисует японские иероглифы на зернышке риса – для этого номера у них был установлен дисплей с увеличительными линзами в люцитовой коробке. Для них Ямагата символизировал трюки, яркие цвета и мультфильмы, которые нравились всем обывателям без исключения. По крайней мере, мне фокус с рисом показался убедительным. Я вот точно знаю, что не смог бы написать даже свое имя на чем-то настолько крошечном.