Это точно не подделка? Откровенный рассказ самого известного арт-мошенника

Когда в 1986 году я подделал пару его работ для Марка Савицки, то не придал им значения. Я даже никогда не видел ни одной из его картин в реальной жизни. Савицки только показал мне книгу с фотографиями работ японца. Все его маленькие акварели были сфотографированы в натуральную величину, всего по десять сантиметров в поперечнике, по паре работ на странице.

Для меня повторить его труды оказалось чепухой в стиле «обезьяна видит – обезьяна делает».

Я брал несколько его фирменных элементов – дирижабли, толстяков с воздушными шарами, плюшевых мишек, растянутые «Бугатти» 1930-х годов, парижские отели – и смешивал их в панорамных сценах. Совсем не сложно и не занимало много времени. Я передал их Савицки с легким сердцем – это были легкие деньги.

Так вот, в тот самый летний день 1988 года, когда семья Ямагата прогуливались по Родео, направляясь к Мартину Лоуренсу, они прошли мимо другой галереи. Кто-то из них заметил, что в витрине этой галереи тоже выставлены его картины. Взволнованные женщины указали на них Ямагате, художник растерялся. Почему кто-то выставляет его картины здесь, когда у него заключен эксклюзивный контракт с галереей вон там, чуть дальше по улице? Ямагата пригляделся повнимательнее, озадаченно обсудил увиденное с женой, начал все больше и больше возмущаться, наконец, его осенило, и он гневно завопил: «Эти картины писал не я!»

Оказывается, Савицки продал мои копии Ямагаты в эту галерею, утверждая, что получил их от друга художника по закулисной сделке. Савицки и так не считался самым умным парнем на земле, но совершив такую глупость – продав подделанные Ямагаты всего в паре домов от официального представительства, возле самого Мартина Лоуренса, – он превзошел в идиотизме сам себя. Ну конечно рано или поздно художник увидел бы эти подделки, просто пройдя по улице в один прекрасный летний день!

Ямагата слыл безмятежным вежливым парнем, но ходили слухи, что он до смерти напугал всех, кто по случайности оказался в тот день в галерее. Он совершенно обезумел – американцы никогда не видели японца в такой первобытной ярости.

Глава 19. Провал (1989)

17 апреля 1989 года я наконец-то получил весточку от Савицки. Накануне вечером я допоздна засиделся на вечеринке у друга и собирался вздремнуть, но меня разбудил телефонный звонок. Я этого совсем не ожидал, потребовалась минута, чтобы сориентироваться. Когда я узнал старого пройдоху Савицки, помню, сказал:

– Какого хрена, Марк, ты просто позвонил, чтобы поздороваться? Где мои деньги?

Не мог поверить, что он сам набрал. Савицки нервно похихикал, определяя степень моего бешенства, а потом начал извиняться, мол, сожалеет о том, что так нагло пропал. Нес чушь, что его время от времени не было в городе, а меня избегал, потому что я – непоправимый придурок. Я не мог в это поверить.

Представьте, парень должен вам 20 000 долларов и целый год динамит ваши звонки, а потом звонит вам и называет вас придурком.

Я в ярких выражениях объяснил ему, что из-за него я чуть не потерял дом и что он серьезно меня подставил. Он несколько раз извинился и сообщил, что звонит, потому что у него появились деньги и он готов их привезти. Я ему, конечно, не поверил, поэтому предложил ему доказать это и прийти ко мне в тот же вечер. Савицки отказался явиться тотчас же, но, что удивительно, предложил встретиться на следующий день, что вторично потрясло меня после всех его кошек-мышек.

Марк решил повести светскую беседу и вести себя так, будто все в порядке, но мы не совпали по настроению. Я подчеркнул, что жду его со всеми моими деньгами и что в его интересах не приносить очередной липовый чек. Он заверил меня, что привезет 20 000 долларов наличными. Я чувствовал подвох. Он не собирался ехать два с половиной часа в Клермонт только для того, чтобы привезти мне деньги.

Савицки спросил меня о Джиме Гладстоуне, который продолжал ему звонить, попросил меня уладить этот вопрос, потому что он страшно пугает его жену. Мне не нравился его тон, похоже, он по-настоящему перенервничал, потому что весь разговор продолжал расспрашивать меня о нем и заставил пообещать позвонить Гладстоуну в тот же вечер. Я обещал ему, что позвоню, мы договорились встретиться на следующий день. Я намекнул, что ему лучше появиться с деньгами, иначе Гладстоун вернется в строй.

Я, конечно, обрадовался, что Савицки мне позвонил. Предыдущая ночь выбила меня из колеи, но это событие подняло мне настроение. Прежде чем повесить трубку, я признался Савицки, что его звонок стал полной неожиданностью, голосом с того света.