Это точно не подделка? Откровенный рассказ самого известного арт-мошенника

Прежде чем запереть меня в камере, копы дали мне возможность сделать один телефонный звонок. Было уже за полночь, и я не знал, кому позвонить, попробовал связаться с Пандорой, старинной подругой, которая жила в пустыне и была одной из немногих оставшихся, на кого я мог положиться в трудную минуту. Я умолял ее внести за меня залог и как можно скорее, эта тюрьма оказалась такой дырой, в которой мне просто невыносимо было оставаться ни секундой дольше, чем пришлось бы. В ту ночь она продала свой дом, единственное, что у нее было, и даже взяла поручителя под залог в Апленде, чтобы мне не пришлось ехать к ней в пустыню, чтобы расплатиться.

Я думаю, она прекрасно поняла, что для меня начинается новая жизнь, полная боли, и что миллион проблем вот-вот обрушатся на мою голову.

Я провел в камере ужасную ночь. После того, как все улеглись, я нашел стальную скамью и скользнул под нее, чтобы заслониться от слепящего света лампочек над головой. Попробуйте представить себе, на что похож пол в камере окружной тюрьмы Лос-Анджелеса, но именно там я спрятался, попытался исчезнуть и поспать несколько минут, но тщетно. Я был очень расстроен, подавлен, мой разум метался по кругу. Я думал обо всем, что мне придется сделать. Я думал о том, чтобы найти адвоката и организовать свою защиту, о том, как я буду платить за все это. Я знал, что у меня недостаточно денег, и я знал, что мне придется продать машины и квартиру, которую я только что накануне отремонтировал.

Меня переполняла паника, отчаянно хотелось выкурить сигарету, чтобы хоть немного успокоиться. Я беспокоился об Эде Дэниелсе, друге, который зашел ко мне в квартиру, когда Майк строил секретную комнату. Он любил поговорить, и я переживал, что он разболтает об этом всем в городе, просто чтобы набить себе цену. Я грустил о том, как сильно все эти новости расстроят мою дочь, и я все больше и больше трясся перед лавиной всех сложностей и испытаний, которые наваливались на меня. Мое воспаленное сознание крутилось по кругу, как хомячок в колесе, страхи и сомнения одолевали меня. В целом, я думаю, мне удалось отключиться на 20–30 минут за всю ночь.

Рано утром следующего дня один из охранников разбудил меня через решетку криком: «Тетро, за тебя внесли залог». Я убрался оттуда так быстро, как только смог. Они вернули мне кольцо, которое мать подарила мне в детстве, и ключ от дома и вышвырнули меня на тротуар перед тюрьмой.

Внезапно весь мир изменил свой цвет. Накануне вечером я все еще играл по-крупному; сегодня же утром я плелся по улице, как бродяга.

У меня не было с собой бумажника, ни цента на телефон-автомат, и у меня даже не было сигареты, которая была мне отчаянно нужна. Выйдя на солнечный свет, я кинулся было к прохожим, чтобы попросить кого-нибудь о помощи, но увидел солидных людей в костюмах, спешащих по делам, и подумал, что они даже не станут со мной разговаривать. Я был как прокаженный.

Я подошел к телефону-автомату на разбитой обочине рядом с тюрьмой. Единственный номер, который я смог вспомнить наизусть – номер моей бывшей жены. Мне не хотелось ее беспокоить, но у меня не было другого выбора, она хотя бы могла приехать и забрать меня оттуда. Когда я дозвонился, она была в истерике. Копы уже побывали у нее дома, провели обыск у нее и у Кристины. Мы с Маргаритой выросли вместе. Она всегда была рядом со мной, и я знал, что я могу на нее положиться, но мне было жаль, что я втянул родных в такие неприятности.

Апленд находится в часе езды от центра Лос-Анджелеса, и все, что я мог делать, это ждать ее, слоняясь по тротуару, умирая от желания покурить. Я ходил кругами, ярость поднималась во мне от усталости, беспокойства и безысходности. Желание заядлого курильщика закурить в стрессовой ситуации не поддается описанию словами. Я был настолько зол, что готов был убивать.

Пока я там стоял, на своей машине подъехал комиссар Хелтон. Он опустил стекло и попытался утешить меня. Он произнес почти извиняющимся тоном:

– Я представляю, каково это.

Все это время Хелтон вел себя порядочно, но я был так зол, что начал орать на него:

– Нет, ты ни черта не представляешь! Какого хрена ты пошел в дом моей бывшей жены? Какого хрена ты допрашивал мою дочь?

Я выплеснул на него все накопившиеся эмоции. Хелтон, должно быть, не в первой такое слушал, поэтому просто пропустил все мимо ушей, позволил мне уйти, а потом спокойно уехал.

Наконец появилась Маргарита вместе с Кристиной, обе были на взводе. Первым делом я потребовал купить мне пачку сигарет. Было рано, и после моего звонка они обе, должно быть, сразу же бросились к машине, чтобы поехать за мной, прямо в пижамах и халатах, так спешили, что ни одна не взяла с собой сумочку. Я никогда не ругался в присутствии дочери, но я был настолько не в себе, что орал на всю улицу:

– Черт вас подери!