Это всё для меня…

Детей очень любила и сына своего не ругала за шалости: «На то они и дети!» Одно время пришлось работать ей на кондитерской фабрике. Завезли арбузы, а от арбузов нужны были только корки для цукатов. Так она арбузную мякоть таскала соседским мальчишкам, которые ходили за ней табуном. «Так и ждут меня с работы, курносые, сопливые. До чего хороши!»

Жила со снохой и сыном всё в тех же своих двух маленьких комнатах, воспитывала внука Санечку, в котором души не чаяла. Но что-то не заладилось у сына с женой, и мать Санечки увезла горячо любимого внука в другой далёкий город. Это было главным горем нашей тёти Ани. Она так переживала, так тосковала, но об этом знали только самые близкие люди. Сын женился на другой, но внучат больше не было.

Когда работала лаборанткой на крупной текстильной фабрике, удавалось приобрести бесплатную горящую путёвку в санаторий. Побывала в Ялте, в Сочи, на Кавказе… Приходила к нам весёлая, делилась впечатлениями: «Так хорошо отдохнула, повидала мир, завела хороших подруг!» С одной из них тётя Аня переписывались до конца жизни.

Как-то осенним вечером мы с мамой пошли в прачечную, сдали бельё, и надо было где-то переждать часа два, пока оно стиралось. Домой ехать не хотелось — вдруг придётся трамвая долго ждать. Мама предложила: «Пойдём к тёте Ане». — «Пойдём, я с удовольствием».

Тётя Аня была дома, в маленьких окошках на втором этаже — свет. Она, уютно укутавшись большим платком, штопала бельё, на тумбочке стояла чёрная шкатулка, туфелька-игольница, деревянный грибок для штопки чулок, вверху на полочке — радио. «Как хорошо, что вы пришли! А я вот штопаю и постановку по радио слушаю». — «Ну вот, а мы помешали». — «Ничего, ничего, я её в театре смотрела. Такая хорошая вещь. Наплакалась даже».

Так как во времени мы были ограничены, тётя Аня засуетилась, поставила чайник: «Сейчас чайку горяченького, небось озябли, погода-то вон какая. А я вас сейчас таким вкусным кушаньем угощу — икрой из зелёных помидоров. Не ели такую?»

Она поставила на стол тёмно-зелёные чашки в белый горошек, принесла сахар, сливочное масло, нарезала городскую булку и водрузила на середину стола банку с икрой из зелёных помидоров. Мы пили сладкий горячий чай, нахваливали бутерброды с икрой, просили поделиться рецептом. И действительно, ничего вкуснее этого скромного угощения я не едала!

Тётя Аня всегда очень скромно питалась, без винегрета, пшенной каши и квашеной капусты не представляла своей жизни. А квашеной капустой она приходила угощаться к нам. Бабушка приносила из погреба в большом блюде пластовую хрустящую капусту, крупно нарезала, заправляла растительным маслом, и лучшего угощения для тёти Ани не существовало. «Девчонки, садитесь со мной капусту есть, я уж больно задорно её ем. Садитесь, садитесь, я одна есть не буду. Эх, хороша капуста! Надя, ещё нарезай, нам мало».

Представляю маленькую комнату тёти Ани уже в обветшавшем с годами старом двухэтажном домике: посредине круглый стол, кушетка, платяной шкаф, служивший перегородкой между комнатой и как бы коридорчиком, небольшой сервант со спустившейся вниз роскошной тёмно-зелёной сочной традескацией: «Я её в этом году в гряду посадила. Вон какая стала хорошая!»

На стене картина — пионы в вазе, подарок знакомой художницы. Чувствовалось, что тётя Аня довольна своей уютной комнаткой, не променяла бы её ни на какие хоромы. «Когда куда-нибудь уезжаю, я так скучаю по своему дому и вообще по нашему городу. До чего красив наш город! Я люблю выйти из трамвая на площади Пушкина и дойти до своей улицы пешком. Подняться в гору, пройтись вперёд по тихой улочке с только что распустившимися берёзками и выйти на проспект. А тут вдруг и огни зажглись, но ещё светло, у институтов на проспекте полно студентов, гуляют, смеются. С молодёжью весело. Берёзки освещаются фонарями. Я так люблю наши берёзки! Видела пальмы, платаны, а лучше наших берёзок ничего нет».

Я очень любила смотреть у тёти Ани её альбом с фотографиями: старенькая тёмно-бежевая обложка с вытесненными на ней цветами. Откроешь его, а там вырезанный из какого-то старинного фолианта портрет девочки с большими серыми глазами, с пышными каштановыми локонами, в руке у девочки белая лилия. Милый девичий образ. Всё вытеснено, выпукло, на старинной картинке и кудри девочки, и лилия, и приклеено на толстый картон. Видимо, чей-то подарок.

Семейная фотография: наша тётя Аня, совсем молодая, её муж, маленький сын по тогдашней моде с белым бантом на тёмной рубашке.

А дальше одни племянники и племянницы с семьями и в одиночку.

«Я очень дорожу этими фотографиями, ведь все наши родные, наша кровь. Вот Агнессина Ирочка с мужем Славой в день своей свадьбы.