Это застряло в памяти

Валькина берёзка поправилась и набирает силу. Она прячется среди кустов, и это теперь любимое место наших встреч. Мы прибегаем сюда после обеда, когда выполнено задание, выметены пол и дорожка к калитке. Олька с утра возится с маленьким братом. Ника учит сольфеджио, которое ненавидит, о Вальке и говорить нечего, вся в делах. Мы с сестрой ещё ни разу не были в пионерском лагере, и Олька нам часто рассказывает про пионерское летнее житьё, а мы завидуем. Она у нас как звеньевая, без неё скучно, игры не клеятся.

Сегодня мы пойдём на станцию. Нам надо в магазин за хлебом, спичками, папиросами и, конечно, мы купим мороженого. Мороженщица, толстая тётка в белом халате, зачерпывает ложкой из чана белоснежную массу, вмазывает её в форму, потом выдавливает; мы берём вкусную сахарную лепёшку с кружками вафель по бокам, и наступает блаженство. Но больше трёх порций всё равно не съешь, не хочется.

На станции много интересного, приходят электрички, привозят разных людей, громыхают мимо паровозы с длинными составами. Когда они гудят, на меня находит тоска. Почему? А в киосках можно посмотреть на фотографии знаменитых артистов и артисток.

На обратном пути мы играем в «разведчиков». Наша задача – взять языка. Сначала мы, согнувшись, долго сидим под мостиком через канаву и ждём электричку из Москвы. Она приходит, и люди начинают топать по мостику, направляясь в посёлок. Нас не должны заметить, мы притаились. У нас затекли спины и руки, по телу бегают мурашки, но Олька строгим взглядом держит нас на месте. Ей тоже неудобно, но она мужественно терпит. Затем она подаёт знак – это значит, что все прошли. Мы осторожно вылезаем и от деревца к деревцу крадёмся вслед за прибывшими, выбирая «языка». Народу всё меньше, люди растекаются по тропинкам в разные стороны посёлка. И вот «язык» выбран. Это толстый пожилой мужчина с сумками, набитыми продуктами. Он идёт понуро, погружённый в свои мысли. Если мы его разозлим, нам не поздоровится. Мы преследуем его, держась на небольшом расстоянии, мы быстры и точны в движениях и бесшумны, как кошки. Раз – прыжок! Т-с-с… опять прыжок! Хрустнула ветка. Олька командует залечь в траву. Отдышались и снова в погоню. Человек бредёт себе и ничего не замечает. Вот он уже подходит к калитке. Надо брать. Олька подбегает к нему первая, за ней Саня, Ника и я. Валька остаётся на дороге, потому что она этого дядьку боится. Тот, кто первый добегает до «языка», должен спросить: «Который час?» – и всё, игра окончена.

– Почему вы не пускаете ваших девочек гулять на улицу? – нарушая правила игры, спрашивает Олька. Вот зачем она его выбрала! После того, как я рассказала, кого я видела в лесу.

– А?.. – Мы отвлекли его от мыслей. Он угрюмо нас осматривает и говорит: – Они сами не хотят, и не дело шляться по дороге. Хотите – сами к нам зайдите.

Это Олька так на него действует, взрослые ей почему-то доверяют.

– А вы, собственно, кто такие? С каких дач? – спохватывается он.

Продолжая сиять, Олька быстро представляет компанию:

– Я – Оля, это Ника, Саня, её сестра, мы – дачники с Парковой, а эта девочка – Валя, дочка Розы Марковны.

– Розы Марковны? – испуганно вскрикивает человек. – Нет, таких нам не надо! И дорогу сюда забудьте!

Он скрывается за калиткой глухого забора и щёлкает щеколдой. Старый эрдель тявкает ему навстречу. Печальный дом. Если посмотреть в дыру в заборе, то видно, что сад запущен, цветы в клумбах под окнами цветут по многолетней привычке, не борясь с сорняками, и до них никому нет дела. Хозяин со своей старой маменькой и хроменькой сестрой занимаются только девочками. Их учат музыке, иностранным языкам и никуда из сада не выпускают.

– Ну и фиг с ними! – запальчиво говорит Олька. – Только Вальке не надо рассказывать, соврём чего-нибудь.

Мы почти дома. Пора проверить, всё ли цело в сумке, на месте ли папиросы и спички, ведь мы так скакали. Вот буханка и всё остальное, ничего я не вытряхнула.

Поднимаю глаза и вижу Никиту. Он тащится на своём велосипеде, уронив голову, по памяти угадывая дорогу. К багажнику привязан ненужный букет из колокольчиков. Букет разваливается, цветы путаются в спицах колеса, изломанные, падают на дорогу. Бедный Никита.

– Магда, а почему любовь всегда плохо кончается или бывает несчастной? Тогда зачем вообще влюбляться? – спрашиваю я у тёти. Я ей рассказала про наш разговор с отцом брошенных девочек. Про Никиту, конечно, ни слова.

Тётя вздыхает, думает, вспоминая, наверное, свою жизнь. И говорит:

– Видишь ли, дитя моё, любовь не всегда плохо кончается. Бывает любовь на всю жизнь. Посмотри на бабушку с дедом. Можно любить всю жизнь, даже потеряв человека. Любовь требует больших душевных сил, но это счастье. Люди, не испытавшие любви, прожили неполную жизнь. Это несчастные люди, но их довольно мало. Конечно, любят родных, близких. Но ведь мы говорим о любви мужчины и женщины, не так ли? Любовь – увертюра к акту продолжения жизни. Если бы не любовь, прекратилась бы жизнь на земле. Всё живое любит.

– Магда, а плохих тоже любят?