Это застряло в памяти

– Поговорить с папашей! Что ты знаешь! Отец только устроил меня в Моспроект, как я вляпался в историю. Одна знакомая чува попросила меня толкнуть три пары мужских джинсов, натуральных, из Техаса. Две продашь, третью отдам тебе за полцены, говорит. Я до этого реализовал для неё отрез французского кримплена. Продал своей мамаше. Перепало деньжат и мне, хе-хе. Своим ребятам толкнул десяток летних рубах с попугаями, тоже фирма. И ещё эта чува говорит: если быстро реализуешь джинсы, дам на продажу дюжину галстуков с обезьянами, крик моды за бугром. Четверть выручки тебе, говорит. Ларка была женой выездного журналиста, возила оттуда сюда шмотки на продажу. Муж не знал, естественно. Меня с джинсами накрыл комсомольский патруль в туалете ресторана «Метрополь». Представляешь, что бы со мной сделали?! Какой это срок?! За спекуляцию чуть не расстрел! Я к отцу. Дело закрыли. Но на работе узнали. Он меня из Моспроекта перевёл в издательство на хреновую зарплату. Но я не лыком шит, в издательстве полно халтуры. Спасибо деду, заставлял меня учить языки, – Боб как будто смягчился. Неприятные воспоминания разбудили в нём сострадание к чужой беде. – Хорошо, так и быть, попробую поговорить с моим папашей. Спи давай, хватит скандалить. Тоже мне заступница нашлась. Мать Тереза, Индира Ганди, Роза Люксембург… Ну и лажа! Втянула-таки меня в эту заваруху, коза!

Врёт, подумала Лёля, а вдруг не врёт? Позвонит отцу?.. «Лар! Лёль!» Всё-таки интересно, это случайная оговорка или…

Утром Лёля забежала к тёте Пане. У неё сидели врач и соседка. Тётя Паня не спала:

– Хвораю я, Лёль. Все бегают, хлопочут о Коленьке, а я лежу. Стыдно даже.

– Правильно, лежите, тётя Паня. Хорошо, что бегают. Мы его вызволим оттуда, увидите. Поправляйтесь, всё наладится, и с институтом всё будет хорошо.

– Дай Бог, дай Бог. Заходи, дочка, мне лучше с людьми. Как там бабуля?

– Будет ходить Наташа. За бабулю не волнуйтесь.

– А, ну-ну… Иди, дочка, с Богом!

От тёти Пани Лёля поехала к родителям.

Как Лёля и думала, её отец сразу стал рыться в записных книжках, искать нужных людей. Нашёл троих, но предупредил, что все уже старые, возможно, не у дел, на пенсии. Если сами не смогут помочь, то, по крайней мере, может быть, подскажут, к кому обратиться и как действовать. Лёле велел немедленно сесть и написать всё, что она знает о Коленьке и его маме, обязательно упомянув, что тётя Паня из первых метростроевцев, со стажем, инвалид, бывшая ударница труда, вдова погибшего на фронте героя, отдавшая столько-то лет строительству Московского метрополитена, а также побольше хороших слов о Коленьке, как о комсомольце и рабочей косточке, сыне достойных родителей и т. д. Обстоятельства случившегося описать в смысле errata aetatis, то есть ошибка молодости, приложить прекрасные характеристики, производственные и общественные, мол, споткнулся впервые… Но это надо сделать быстро, до судебного разбирательства. Плохо, что дело в военной прокуратуре, но надо биться. Пусть собирают письма с места работы, от общественности, все грамоты, документы о заслугах, наградах, если таковые имеются, возможно, есть вырезки из газет о подвиге погибшего на войне отца. Ходатайство от комсомольской организации… Всё копировать в нескольких экземплярах, прикладывать к письмам, адреса будут сегодня же, чуть позже.

– Убеждён, старые друзья отзовутся, если не померли, – с уверенностью сказал он. – Даже если на свете из моих приятелей остался всего один, поможет, обязательно возьмётся уладить это дело. А пока спешите, собирайте документы! Узнай подробнее биографии и сегодня же позвони мне из дома. В любое время.

Отец Лёли схватился за телефонную трубку, а Лёля быстро написала для него все необходимые сведения для первого разговора с влиятельным человеком.

Окрылённая, она вернулась на Метростроевскую, в барак, вызвала в коридор Дусю (Дуся взяла несколько дней за свой счёт и сидела у тёти Пани) и передала слова отца. Заодно пополнила и уточнила факты биографии тёти Пани, Коленьки и Фёдора, их погибшего на войне мужа и отца. Дуся сказала, что Дорофеич хлопочет, отправился с Жориком в отдел кадров гаража и в комсомольскую организацию. Сама Дуся, оставив у тёти Пани добрую старушку-соседку, собралась немедленно выехать к начальству Метростроя. У Дуси был пробивной характер. Лёля обещала зайти к вечеру, чтобы узнать о результатах переговоров. Днём она должна была давать уроки. Также Лёля взяла на себя обязательство печатать письма и прочие документы на пишущей машинке в нескольких экземплярах для рассылки по адресам. Если же потребуется доставлять бумаги лично, она готова в любой момент, прибавила она. И конечно, она готова в любое время, когда потребуется, посидеть с бедной тётей Паней.

За три дня, преодолев все немыслимые бюрократические заслоны, письма и все необходимые бумаги разослали и вручили адресатам, с пометкой «срочно». Все звонки были сделаны, влиятельные люди вовлечены в хлопоты. Даже генерал, пожалев Коленьку, связался с большими начальниками, которые, по его мнению, могли бы помочь.