Это застряло в памяти

Они уходят по одному на посадку, последним уходит Джон. Ноль минут. Всё, больше я его не увижу. Ни-ко-гда. Они полетят дальше, в Стокгольм, потом в Брюссель, в Лондон, в Нью-Йорк. Через десять дней будут дома. Милдред наконец заключит в свои объятия обожаемого мужа – держись, мистер Бруклин! Элис будет дурочкой, если не выйдет замуж за мистера Джима Була и не уедет подальше от четы Бруклин. Янги вернутся в свой шумный, пёстрый клан. Хоупер к своим животным и прочим делам. Больше я ничего не хочу о нём знать. Его легко забыть – он такой неприметный. Дик и его папа сольются с семьёй, со старшей сестрой, её мужем и их детишками, а мамы у Дика нет, она умерла от полиомиелита. Симпсонам необходим отдых в их бунгало на Флориде, он бывший банкир, но после второго инфаркта отошёл от дел. А решился на такое трудное путешествие! Нет, они сумасшедшие, эти штатники. Джон с Кэрол наконец найдут покой в лоне своей семьи, там, в кампусе, у них трое мальчишек, и супруги надеются, что четвёртой будет девочка, они оба этого хотят.

Том сказал, что Джон из небогатой университетской среды, а Кэрол из богатой семьи рестораторов, выходцев из Италии, и, пока они катаются по свету, их детишки на попечении чадолюбивых родственников. Тейлоры останутся в Нью-Йорке, это их последний тур. Медсестрички на пенсии, но возобновят благотворительную деятельность, возможно, за рубежом, там, где в этом есть острая необходимость. Том, старина, вернётся к своему камину и дурным привычкам. Кто знает, если я ещё год-другой продержусь в Интуристе, может, мы однажды встретимся по туру. Бывают же счастливые совпадения…

Толик, знакомый шофёр (он возил нас в Эрмитаж), обещал меня дождаться, а потом подбросить на Московский вокзал. Оставлю чемоданчик в камере хранения и пойду погуляю по Невскому – я всегда так делаю перед отъездом в Москву. Зайду в «Лакомку», выпью чай с пирожным. Может, развеюсь. Потом дневным поездом домой. Что ж такое, душит тоска, навалилась и не отпускает. Сажусь на гидовское место, шарю в сумке: так и есть: что, кроме бутылки виски, мог мне презентовать старина Том, мой зайчик? Открываю пачку «Уинстона», и тут у меня – ни с того ни с сего – начинают литься слёзы. Градом, кап-кап-кап! Льются и льются. Толик косится на меня, усмехается:

– Что, милого проводила? Обревелась вся!

Вот он, тот самый озноб в позвоночнике! Холодею от страха. Слёзы сразу высыхают.

– Да ты что? – говорю этаким куражливым тоном, который я пускаю в ход, когда надо обмануть такого пинкертона, как Толик. – Туристку одну не могу забыть. Она мне про свою жизнь рассказала. Гоняет её муж по свету, чтобы с любовницей без неё побыть, а она, бедняга, на шестом месяце беременности! Можешь себе представить?! – А сама на всякий случай предлагаю ему сигаретку и ещё парочку пачек из блока.

От сигареты он отказался, сказал, что не курит, а пачки взял, для своей девушки, она курящая. А потом так задумчиво говорит:

– Завидую я, кто иностранный язык знает. Иногда хочется у них спросить – как, мол, живут, что думают, чего чувствуют, сколько получают, как это в сравнении с нашей жизнью… Бывает, кто-нибудь из них подойдёт, по-доброму спрашивает о чём-то, бормочет что-то, чуть ли не на пальцах показывает, хочет, чтобы я понял, а я ничего не пойму, ну ни грамма. Гляжу – люди симпатичные, простые, обыкновенные, а я – ни бум-бум… Слушай, как ты думаешь, мы когда-нибудь перестанем от них шарахаться, ведь как-то неудобно получается…

Он говорит и говорит, а я сигаретным дымком занавесилась и думаю про своё. Ну почему у меня на душе скребут кошки? Тур окончен без потерь, а я реву! Да я с самого начала чуяла, что со мной случится что-нибудь нехорошее. Все сны сбылись: и про голых – чуть на улице не остались в Ялте, и про мутную Неву, и про слёзы в конце – те самые блестящие камни под водой. Мутно, мутно на душе. Надо будет с Нинкой свериться – она здорово сны разгадывает. Мы, гиды, ужасно суеверные, нет, конечно, не все – партийные в такие вещи не верят. Ну и ладно, пусть они верят в коммунистическую партию, а я лучше пойду на всякий случай в церковь и свечку поставлю за своё психическое здоровье, спрошу там у какой-нибудь бабки, какому святому надо в таком случае, когда тошнёхонько, свечку ставить. У нас одна девчонка перед каждой группой в церкви свечку ставит – летать боится. Проболталась мне, и больше никому. Она тоже про меня кое-что знает – однажды мы с ней по туру пятьдесят канадцев возили, я с метрдотелем жутко напилась. Ни с того ни с сего, от тоски… Виски я, пожалуй, Толику отдам, а то, не ровён час, пристращусь. У нас есть такие девчонки… Пока не очень заметно, но это как шило в мешке…