Это же я…

Работа в банке и редкие концерты постепенно стали приносить более-менее устойчивый доход. И хотя жизнь моя была максимально далека от идеала, я смогла совершить еще один шаг в его направлении и позволила себе снять однокомнатную квартиру, ни с кем ее не деля. Нашла фантастически заманчивое предложение – шестьдесят долларов в месяц (копейки!) – да еще и в любимом мной Царицыне. Кстати, недалеко от того памятного разрушенного здания, где двумя годами ранее почти разделила трапезу с бомжами. Здание было на месте. Бомжи наверняка тоже. На всякий случай проверять их наличие я не стала. Впрочем, дом, в котором я нашла себе жилье, не сильно от тех руин отличался. Едва войдя в подъезд, я сразу поняла, почему за квартиру просят столь фантастически маленькие деньги. Дом выглядел так, будто его бомбили. В полу зияли сквозные дыры, и при желании можно было рассмотреть, что делается в подвале. Квартира оказалась примерно в таком же состоянии, но с моим тогдашним доходом привередничать не приходилось, и я туда переехала. В первую же ночь обнаружила, что живу не одна – на кухне откуда ни возьмись (скорее всего, из подвала) материализовалась огромная рыжая крыса. Чувствовала она себя там по-хозяйски и страшно удивилась, когда обнаружила, что на ее законной жилплощади поселился кто-то еще. Окинув меня оценивающим взглядом, крыса вернулась к инспекции кухонных ящиков и столов. Ассортимент мою соседку вполне удовлетворил, особенно ее вдохновили сосиски. Крыса аккуратненько выгрызла их из полиэтиленовой оболочки, а потом поволокла эту шкурку куда-то в укромный уголок. Я – юный натуралист со стажем – не могла упустить редкий шанс и решила завязать с ней отношения. Для начала, думаю, надо бы ее искупать, все-таки подвальный житель, кто знает, какая там антисанитария. Положила в ванной кусочек сыра и заняла наблюдательный пост в коридоре на полу. Жду крысу, а чтобы не терять время даром, пишу песню «Ветром стать». Когда был дописан второй куплет, крыса обнаружила свое присутствие – вальяжно продефилировала по коридору в ванную. Зашла, осмотрелась, увидела сыр и замерла в нерешительности: есть явно хотелось, но смущали лужи на полу ванной: мокрые лапы, видимо, не входили в планы животного. Знаете, что она придумала? Вспомнила про шкурки от сосисок, которые сама же недавно где-то заныкала. Принесла эти шкурки в зубах в ванную. Постелила их на пол. И по ним уже дошла до сыра. Я, воспользовавшись тем, что крыса увлеклась трапезой, ее поймала – опыт-то у меня внушительный, и ужей, бывало, ловила, и ящериц. Посадила в ванну, пустила струю воды из крана – крыса моя как завизжит! У меня чуть уши не лопнули. Вывернулась она из моих цепких объятий и исчезла в ближайшей дырке в стене. Больше я ее не видела. Что характерно, других крыс в квартире тоже не наблюдалось, хотя в подвале они тусовались большой толпой. Видать, моя передала товарищам по цепочке: «Не ходите туда, там, конечно, сосиски дают, но зверей при этом мучают так – живыми не уйдете».

Так я и жила – одна в пустой квартире с дырявым полом и трещинами в стенах. Впрочем, одиночество продлилось недолго. Мои казанские друзья быстро прознали, что у Марины есть теперь своя хата, где можно перекантоваться в случае необходимости, и ко мне потянулась вереница близких и дальних друзей. Кто-то уже освоился в Москве и возил по студиям свой новый материал, кто-то приезжал впервые и делал робкие попытки утвердиться в шоу-бизнесе. Вопросов, где жить, у них не возникало. Иногда у меня на полу одновременно размещались на ночлег до десяти человек. Особо дорогие гости купили свои именные матрасы и, приезжая, имели гарантированное спальное место. Одним из таких гостей был Шульц. С того момента, как мы расстались, прошло уже много времени, раны в душе затянулись. Мы постепенно начали общаться снова, как хорошие друзья, а потом и вовсе стали друг другу кем-то вроде близких родственников. Дружили семьями. Он женился на девочке, которая давно ему симпатизировала, у них родился сын, и я наблюдала, как он растет. Шульц часто бывал у меня в гостях и однажды прямо с порога объявил:

«У меня для тебя есть подарок!» На его раскрытой ладони сидел маленький мышонок. «Вот тебе друг, – сказал Шульц, – он, когда вырастет, сожрет всех твоих врагов!» Андрей все-таки очень хорошо меня понимал и знал, что мне просто жизненно необходим был хоть какой-нибудь домашний питомец. Мышонка назвали Доберманом, через несколько месяцев он превратился в огромную крысу, но был абсолютно ручным. Ездил вместе со мной по важным делам, сидя либо в кармане, либо у меня на плече. Мы понимали друг друга без слов, и нам было очень хорошо вместе.