Этот дикий взгляд. Волки в русском восприятии XIX века

Рассказы Чехова и Кузминской демонстрируют, насколько плодотворной в литературном смысле явилась тема бешенства и бешеных волков, благодаря которой происходило соприкосновение традиционной народной медицины и только зарождавшегося в России профессионального медицинского дискурса. Оба автора различным образом сопоставляют эти две дискурсивные сферы, демонстрируя разные убеждения на фоне меняющегося экологического, социального и идеологического ландшафта в эпоху после отмены крепостного права. С драматизмом описав непосредственное столкновение человека с грозным хищником, и Чехов, и Кузминская переходят к изображению экзистенциального ужаса, нередко охватывавшего тех, кого кусали бешеные животные, во времена до вакцины Пастера, а также разных способов лечения, к которым добровольно или вынужденно прибегали пострадавшие. Чехов сосредоточивается на психологических страданиях главного героя и подчеркивает, сколь важное воздействие оказала консультация местного врача, тогда как Кузминская выступает с жесткой социальной критикой. Если рассмотреть оба рассказа в обозначенном выше медицинском и культурном контексте, а также сквозь интерпретационную оптику, предложенную Розенбергом, станет понятно, какой глубокий отпечаток оставила фигура бешеного волка в русской культуре в допастеровскую эпоху. В рассказе Кузминской вакцина Пастера не упомянута вовсе, тогда как в первоначальном финале рассказа Чехова – вышедшего ровно через месяц после нападения волка на смоленских крестьян и вскоре после их прибытия в Париж – мимоходом сообщается о намерении Пегасова отправить крестьянина Максима на лечение к Пастеру.

В заключение главы я кратко изложу историю смоленских крестьян, покусанных бешеным волком и проходивших после этого лечение у Пастера, что заложило основу для последующего открытия в России антирабических станций. Нападение волка произошло 17 февраля 1886 года в городе Белом Смоленской губернии, на западе России[93]. Это случилось в тот самый день, когда Пастер выступил на заседании Французской академии наук с докладом о результатах использования его новой вакцины при лечении 350 пациентов за предшествующие полгода. Из всех пациентов умерла только одна девушка, лечение которой началось слишком поздно. Российское медицинское сообщество с самого начала, на всем протяжении 1880-х годов, внимательно следило за ходом экспериментов Пастера, связанных с бешенством, отчеты о которых публиковались в медицинских журналах (в том числе во «Враче»), поэтому сразу были предприняты усилия по отправке девятнадцати покусанных волком крестьян в Париж на лечение[94]. Организация поездки несколько затянулась из-за сбора необходимых средств и оформления паспортов, причем эти вопросы решались на уровне самого царя, Александра III, при посредстве его ближайшего сподвижника, обер-прокурора Святейшего синода, члена Государственного совета К. П. Победоносцева[95].

Девятнадцать крестьян прибыли в Париж 1 марта 1886 года, после чего им была сделана серия прививок вакциной с ослабленным вирусом бешенства, разработанной Пастером в ходе экспериментов на кроликах и собаках. Появление русских крестьян во французской столице произвело сенсацию, о чем свидетельствует заметка некоего французского доктора, опубликованная 23 марта в «Московских ведомостях» [Русские больные крестьяне в Париже 1886]. В ней отмечается, что крестьян одним из первых навестил российский посол и от лица царя пообещал им «что в нем, как в представителе русского государя, каждый из них найдет не только друга, но и отца, и что с сей минуты все чем отеческое сердце может облегчить им здешнее пребывание будет им сделано». Парижане, и бедные, и богатые, собирали пищу, деньги и одежду для русских крестьян. Посетил их и автор заметки: «Я застал их поразительно покорными и мужественно выжидавшими исхода из печальной судьбы» [Там же]. Сам Пастер после вакцинации ежедневно осматривал каждого пациента (что резко контрастирует с описанием профессиональных медиков у Кузминской):

Я сам был свидетелем что ваши соотечественники пользуются у Пастера особенною симпатией и, признаюсь, мне глубоко тронуло увидать в этом боге славы и науки столько простой теплоты и сердечности в обращении с этими потерянными среди Парижа и оторванными от далекой родины простолюдинами [Там же].

Илл. 10. Русские крестьяне, прибывшие в Париж для вакцинации у Пастера (1886). Воспроизводится с разрешения Музея Пастера, Париж