Этот дикий взгляд. Волки в русском восприятии XIX века

Глава 4 Охота на волков, гуманное общество и литературная реабилитация страшного хищника

Волчица тяжело дышала: ободранные, израненные бока, на которых видно было красное мясо, бились, как пульс; высунутый из окровавленной морды язык лежал на земле, с него текла красная пена. Но, странно, глаза ее не выражали свирепости, злобы; большие, открытые, они выражали скорее тоску и недоумение. Она смотрела на людей с каким-то удивлением, словно спрашивая, зачем здесь люди, и не понимая, что такое случилось.

С. Поспелов. Травля

[Поспелов 1905: 450–451]

В предыдущих главах было рассмотрено, как русские люди демонизировали волков и пытались сократить их численность при помощи псовой и ружейной охоты, а также более утилитарных методов, в том числе отравления. И сама деятельность российских охотничьих обществ, направленная на борьбу с волками, и ее законодательное закрепление в законе об охоте от 3 февраля 1892 года отразили распространенное в обществе мнение, что волки представляют собой проблему, которую следует искоренять всеми возможными способами. Однако в последние десятилетия XIX века, в одно время с появлением вакцины Пастера от бешенства и последующим открытием антирабических станций в различных частях Российской империи, начали раздаваться отдельные голоса, которые ставили под сомнение свойственную русской культуре демонизацию волков и критиковали по меньшей мере некоторые методы, употреблявшиеся для контроля над их численностью. Иногда подобные сомнения возникали у самих охотников, которые в ходе происходивших на страницах российских охотничьих журналов постоянных дискуссий о приемлемых и эффективных методах сокращения численности волков выступали против некоторых способов охоты и стимулирующих мер, о чем я говорил во второй главе. Но самые сильные сомнения по поводу борьбы с волками и даже охоты как таковой высказывались в массовой прессе и особенно в журнале Российского общества покровительства животным (РОПЖ), у которого с момента основания в 1865 году сложились непростые отношения с охотниками[99]. Основное внимание РОПЖ уделяло защите домашних животных – например, упряжных лошадей и скота – от жестокого обращения, но также оно проявляло интерес к популяции диких животных в империи. Так, и охотники, и члены РОПЖ выражали озабоченность из-за ловли силками и сетями певчих птиц для продажи и разорения деревенской детворой птичьих гнезд в период весеннего гнездования[100]. Эта озабоченность, проявлявшаяся прежде всего представителями дворянства и интеллигенции, была связана с общим беспокойством из-за изменений природной среды в сельской местности после отмены крепостного права, а также с опасениями насчет будущего российской дикой природы и диких животных; ко всему этому присоединялось осознание, что благополучие животных и судьба русской деревенской бедноты находятся в сложной взаимосвязи. Впрочем, несмотря на определенные точки пересечения, члены РОПЖ выражали категорическое неприятие некоторых аспектов российской охотничьей культуры.

Особенно решительно РОПЖ выступало против «волчьей травли», которую многие ее члены считали неоправданно жестокой. В ежемесячном журнале Общества появился ряд статей, посвященных как страданиям волков и других животных, терзаемых стаями борзых на глазах у наблюдателей, так и губительному влиянию подобных зрелищ на тех, кто при них присутствует, в особенности на молодежь и малообразованных людей. Как можно видеть, противникам травли зачастую внушали беспокойство не только страдания животных, но также возможные нравственные и психологические последствия для ее участников или свидетелей, которые или сами проявляли жестокость, или наблюдали за ней. В критике некоторых методов, используемых сельскими жителями для убийства волков, от беспорядочного использования отравы до различных «варварских» способов, описанных в публикациях РОПЖ и других источниках, также отразилась тревога о нравственности простого народа на фоне перемен, происходивших после отмены крепостного права.