Евангелие Достоевского

Хоть убей, следа не видно,
Сбились мы, что делать нам?
В поле бес нас водит, видно,
Да кружит по сторонам.
……

Сколько их, куда их гонят,

Что так жалобно поют?
Домового ли хоронят,
Ведьму ль замуж выдают?

Второй эпиграф взят из Евангелия от Луки: «Тут на горе паслось большое стадо свиней, и они просили Его, чтобы позволил им войти в них. Он позволил им. Бесы, вышедши из человека, вошли в свиней; и бросилось стадо с крутизны в озеро и потонуло. Пастухи, увидя случившееся, побежали и рассказали в городе и по деревням. И вышли жители смотреть случившееся и, пришедши к Иисусу, нашли человека, из которого вышли бесы, сидящего у ног Иисусовых, одетого и в здравом уме, и ужаснулись. Видевшие же рассказали им, как исцелился бесновавшийся» (Лк. 8:32–36).

Смысл этого эпиграфа Достоевский объясняет в письме Майкову. Сначала он упоминает свое пребывание на каторге, когда он желал успеха русскому оружию, «хоть и оставался тогда еще с закваской шелудивого русского либерализма, проповедованного говнюками вроде навозной букашки Белинского». А потом говорит, что «болезнь, обуявшая цивилизованных русских, была гораздо сильнее, чем мы воображали… Бесы вышли из русского человека и вошли в стадо свиней, то есть в Нечаевых… и прочих. Те потонули или потонут наверное, а исцелившийся человек, из которого вышли бесы, сидит у ног Иисусовых. Так и должно быть. И заметьте себе, дорогой друг: кто теряет свой народ и народность, тот теряет и веру отеческую и Бога. Ну, если хотите знать, – это и есть тема моего романа».

Фрагмент рукописи романа «Бесы»

Упоминание Белинского характерно: когда-то молодой Достоевский преклонялся перед ним, благоговел, ловил каждое его слово. Теперь он обзывает его оскорбительным словом и видит в нем предтечу тех «бесов», которым посвящает свой роман. В письме к наследнику престола, будущему императору Александру III, он заостряет эту мысль: «Наши Белинские и Грановские не поверили бы, если б им сказали, что они прямые отцы Нечаева».

Действие происходит в уездном городе, прототипом которого, как считают исследователи творчества Достоевского, была Тверь. Ее топография отражена в романе. В частности, город разделен на две части рекой, через которую проходит плашкоутный мост; на берегу реки расположен большой монастырь; в город ходят регулярные поезда из Петербурга. Как мы помним, в Твери Достоевский прожил четыре месяца после возвращения из семипалатинской ссылки, и город ему тогда очень не понравился. Спустя десять с небольшим лет он решил «отомстить» Твери и поселить здесь своих «бесов».

Цесаревич Александр, будущий император Александр III

Тверь. Мост через Волгу. Фотография XIX в.

Тверь. Вид на Отроч монастырь с Волги. Фотография нач. ХХ в.

Тема «отцов и детей», намеченная Тургеневым в одноименном романе, продолжена Достоевским в «Бесах». Здесь тоже представлены два поколения. Но если у Тургенева одно противопоставляется другому, то Достоевский делает акцент на преемственности между одним и другим.

Поколение отцов представлено наиболее полно фигурой Степана Трофимовича Верховенского – типичного либерала и западника, учителя молодежи и прожигателя жизни. Степан Трофимович – это собирательный образ. Он начитан, эрудирован, говорит на «смеси французского с нижегородским». Он даже в некоторым смысле религиозен: «В Бога учитель наш веровал. “Не понимаю, почему меня все здесь выставляют безбожником? – говаривал он иногда, – я в Бога верую, mais distinguons[2], я верую, как в существо, себя лишь во мне сознающее. Не могу же я веровать, как моя Настасья (служанка)… Что же касается до христианства, то, при всем моем искреннем к нему уважении, я – не христианин. Я скорее древний язычник, как великий Гете или как древний грек”». Степан Трофимович преклоняется перед Белинским, восхищается его письмом к Гоголю.

С. Шор. Степан Трофимович Верховенский в клубе. Оффорт. 1935 г.