Евангельская имущественная этика. Русская социальная мысль. Цикл публичных лекций

Какие были планы – непонятно. Видимо, она его хотела устроить в какую-то толстовскую общину, которые к тому времени уже существовали в России в достаточно большом количестве. В поезде была жуткая жара, духота, Толстой выходил в тамбур подышать – и схватил тут же воспаление лёгких. Его ссадили – Александра с доктором Маковицким – на станции Астапово, которая ныне называется «Лев Толстой». Удивительная случайность: начальником станции был толстовец по фамилии Озолин. Он тут же предоставил Толстому свой дом, где больного Толстого положили. Через несколько дней народ узнал, что Толстой там, стали собираться люди полюбопытствовать, стали подтягиваться фанаты Толстого, приехал Чертков, приехали все его сыновья, приехала, в конце концов, Софья Андреевна. Толстой не разрешил её к себе впускать. Приехал старец Варсонофий Оптинский с особой миссией. Дело в том, что то, что Толстой был в Оптине, вроде бы хотел со старцами поговорить, – это дошло до епископального начальства, до Синода, и Синод издал секретное распоряжение, что если Толстой перед смертью покается, то отлучение с него снять. И с этой миссией Варсонофий Оптинский поехал на станцию Астапово. Он слёзно просил аудиенции с Толстым. А Толстой, нельзя сказать, что был уж совсем тогда при смерти, он был в своём уме, он потерял сознание только за два часа до смерти, но родственники встали в распор: и Чертков, и Александра. Так Варсонофия и не пустили, хотя он несколько раз пытался прорваться к Толстому. Толстому стало хуже, и 7 декабря 1910 года он без исповеди умер.

Вот вкратце всё о Толстом.

11. Владимир Сергеевич Соловьёв. Искание социальной правды

Сегодняшняя лекция будет посвящена Владимиру Сергеевичу Соловьёву – в общем-то, самому крупному русскому философу. К сожалению, сейчас его мало знают. А если и знают православные люди, то числят его за папёжника (то есть католика), за еретика, даже за масона. И говорят о нём много всяких глупостей.

Я не буду умалчивать о его неудачных идеях, а наоборот, буду на них обращать внимание. Но дело в том, что каждый человек – это трагедия. А человек выдающийся, талантливый – это, как я уже как-то говорил – вдвойне трагедия. И, может быть, главное величие Соловьёва в том, что в конце жизни он сумел отречься от своих неудачных идей и многих кумиров, которым поклонялся. Это удивительно – просто для Соловьёва истина всегда была выше собственных амбиций.

Владимир Сергеевич родился в замечательной семье – семье нашего знаменитого историка Сергея Михайловича Соловьёва. Вы, наверное, знаете, что у нас в России числятся три великих историка: Карамзин, Соловьёв и Ключевский. Так вот, это тот самый Сергей Михайлович Соловьёв, который написал двадцать восемь томов «Истории России» и этим вошёл в историю.

У него была большая семья: до зрелого возраста дожило восемь человек детей. Из них трое братьев и пять сестёр. Семья по-своему замечательная, очень интеллигентная и в то же время верующая. Владимир Соловьёв был четвёртым ребёнком. У него был старший брат, Всеволод Соловьёв, кстати, достаточно известный писатель-романист. Сейчас, после перестройки, некоторые его романы переизданы. Соловьёв-младший с ним мало контактировал, и между ними всё время была какая-то конкуренция. Знаете, такое бывает между братьями.

Зато с младшим братом Михаилом он всегда дружил – сохранилась огромная переписка. И ему он поверял свои самые такие интимные, что ли, мысли вперемежку с шутками. Так, он писал брату в письме: «Все скоты, но не ты». И было пять сестёр, которые, надо сказать, очень ревностно следили за нравственностью их обожаемого брата. А, конечно, Владимир в семье быстро стал кумиром. Необычайно способный, он уже в гимназии перечитал и усвоил всех европейских философов.

Но где-то лет в 14–15 Соловьёв потерял веру, детскую веру. Хотя до этого он был очень верующим. Пытался даже делать какие-то такие смешные аскетические подвиги. Спать, например, без одеяла «во славу Божию». А после вдруг стал ярым материалистом, выбросил все иконы, которые у него были, в окошко. И поступил в университет специально на физико-математический факультет, хотя явно был типичным гуманитарием. Потому что он тогда считал, что гуманитарные науки – это всё ерунда. А вот физика, математика, биология – это то, что должен знать настоящий человек. В общем, поступил типичным нигилистом – прямо-таки Базаровым. Но как-то это всё благополучно разрешилось. Во-первых, он вновь обрёл веру и уже сознательную, а во-вторых, он оказался совершенно неспособен к этому факультету: завалил там физику, биологию и перевёлся на гуманитарный факультет, философский. И там он оказался просто король.