Евангельская имущественная этика. Русская социальная мысль. Цикл публичных лекций

Соловьёв под это построение подводит мощнейшую теоретическую базу. Мол, у Христа было три служения – священническое, царское и пророческое. В общем-то, все три служения должны быть и в этом едином человечестве. Значит, священническое – под началом папы, царское – под началом русского царя (он хоть и ругал и достаточно критично относился к русскому самодержавию, но, тем не менее, утверждал принцип самодержавия). А вот в качестве пророков, под которыми он понимал всяких там свободных философов… в качестве такого главного пророка он, на самом деле, где-то подразумевал самого себя: мол, раз он выдвинул такой грандиозный проект – вот ему и быть. Вот представьте себе – в России двинуть такую теорию! А он очень серьёзно в неё упирался, написал несколько книг на эту тему. Первую ещё опубликовали в России – «Великий спор и христианская политика». А остальные уже цензура закрестила, и ряд книг по поводу всемирной теократии он публикует за границей. Это «История и будущность теократии», «Русская идея» – такая статья на французском языке, которая была издана в Париже – это, так сказать, дайджест предыдущей книги, «Владимир Святой и христианское государство», «Россия и Вселенская Церковь». Это всё российская цензура запретила. Соловьёв ездит в Париж, в Краков. Там он общается с католиками. Католики уже договариваются о встрече с самим Папой Римским – с небезызвестным нам Львом Тринадцатым – помните, который написал «Рерум Новарум». Но что-то произошло. Понимаете, в последний момент встреча не состоялась – вдруг Соловьёв дал задний ход и уехал из Европы. Причём в Европе он демонстративно причастился у православного священника, где-то в Загребе. Что произошло – не совсем понятно. Но он писал: «Я приехал из Европы… и я никогда не был таким православным, как сейчас».

Дело, в общем-то, в том, что русская публика буквально в штыки восприняла эту теорию всемирной теократии – и вполне естественно. Но для него неприятным сюрпризом было, что очень многие католики – они тоже это восприняли в штыки. Им тоже никакого экуменизма, никакого объединения церквей, даже под началом Папы Римского, не нужно было. У них жёстко – либо ты входишь в Римско-Католическую церковь и, соответственно, отрекаешься от Православия, от протестантизма, либо ты еретик, в лучшем случае схизматик. И вот это, видимо, Соловьёву не понравилось. Он приехал в Россию и почувствовал, что, несмотря на всю «замечательность», его теория не выгорает – её не принимают ни в России, ни на Западе.

Он был человек, в общем-то, не унывающий. Другой бы запил. Но он всё-таки верил в промысел Божий, в то, что, если вот так получается, ну, значит, это неспроста. И у него есть ещё масса фронтов, на которых он сможет побороться за настоящее христианство. В России он начинает борьбу со славянофильством и с книгой Данилевского «Россия и Европа». Но об этом я уже говорил в лекции о Данилевском, и поэтому повторяться не буду. Полемика между Соловьёвым и апологетами Данилевского продолжалась лет десять, тоже масса статей была написана. Ну, и в итоге, собственно, и здесь критика Соловьёва, оказалась недостаточно убедительной. Данилевского он не победил. А уж что касается всемирной теократии, тут Победоносцев сказал, что любая деятельность Соловьёва в России вредна. В общем, тоже фактически объявили, как и Чаадаева, сумасшедшим. У него в России начались тяжёлые времена.

Конечно, проект всемирной теократии, надо сказать, никуда не годится. Бердяев назвал этот проект «нелепым». Ну, и в самом-то деле, он утопический, нереализуемый и, главное, принёс бы России исключительный вред. Но давайте всё-таки посмотрим, в чём дело. Почему такой проект Соловьёв двигал, почему он в него упирался? Дело вот в чём.