Евангельская имущественная этика. Русская социальная мысль. Цикл публичных лекций

Вопрос: Вот-вот, я про это и говорю. Получается, что проходит 16 веков, когда вдруг вспоминают вот об этой общественной собственности Златоуста. Неужели она себя никак раньше не проявляла? И что вообще, в принципе, как-то противодействовали? Я уж не хочу к какой-то конспирологии всё это сводить, но 16 веков – а потом вдруг резко всплыла? Это вот как произошло? Спасибо.

Н. С.: Понимаете, вот как это всё произошло и происходило – собственно этому посвящён мой цикл лекций. Вы задали настолько обширный вопрос, на который невозможно ответить коротко, и я буду постепенно раскрывать это. По сути дела, вся история человечества – она является борьбой между идеями частной собственности и общественной. Идея общественной собственности – это идея чисто христианская. Она появилась по-настоящему только в христианстве. Хотя греческие мудрецы, «христиане до Христа», Платон например – они о ней говорили, но в такой уродливой достаточно форме. И эта идея оплодотворяла всю западную мысль долгое время. Социализм на западе вплоть до середины XIX века был христианским социализмом. Собственно, эта идея во многом – в такой, что ли, начальной форме – была внедрена и в русской жизни. Например, наша крестьянская община – в зачаточной форме это общая собственность, ибо там земля была общая. Самое главное средство производства было общим. Она (земля) принадлежала не крестьянам, а общине. И происходили переделы земли, и так далее, и так далее. Мой цикл лекций именно и посвящён тому, какова судьба идеи общей собственности как в Церкви, так и в обществе в целом. И следующая лекция будет посвящена судьбе имущественной этики в Византийской империи. А лучше сказать – в Православной Церкви. Ну, и заодно я попытаюсь объяснить, что такое Византия, вот этот удивительный феномен этого государства. Так что не могу я сейчас в двух словах на ваш вопрос ответить.

Вопрос: Можно такой по милостыни практический вопрос. Вот, допустим, мужчина бездомный просит денег и честно признаётся – на водку…

Н. С.: Да.

Вопрос: В другой ситуации: хорошо одетый пацан из полной семьи лет 12-ти просит денег, не знаю там на что. Как к этому относиться в свете… ну, того, что Вы говорили?

Н. С.: Понимаете, здесь всё зависит от вас и от того, насколько вы поняли Златоуста. Я не буду давать какие-то рекомендации. Я могу сказать, как я делаю. Я даю. Да, просит на водку – много не даю, но даю. Даю любому нищему, который на пути попадается. Этому я у Златоуста научился. И должен вам сказать, мне стало легко жить. Я не думаю, давать этому вшивому или нет. А может, он плохой какой-нибудь, а я ему дам. И вообще, наверняка там у них мафия, они ходят по вагонам, собирают деньги. Если вы точно знаете, что человек это использует порочным образом, тогда не надо. А тот же алкаш – он же погибнет без водки. Понимаете, он умрёт через пять дней. Вам не жалко его? А мне лично жаль. В общем, не буду я никаких рекомендаций давать. Да, многие считают, что надо давать с очень большим разбором: вообще никому не надо давать, а вот если ты точно знаешь, что человек действительно нуждается в этом, ты точно знаешь, вот тогда давай. Как кто думает.

Вопрос: Я прошу прощения. Может быть, я повторю какой-то вопрос отчасти, я просто не совсем понял. Златоуст – он давал вот эту низшую планку для начинающих христиан, и есть высший идеал. Но он видел, к каким людям он обращается, и он понимал, что высшую планку они, вот, не возьмут. Правильно?

Н. С.: Да.

Вопрос: И получается, что всё, на что он мог рассчитывать, что они все останутся на этой низшей планке. Но тогда, говоря о высшем, он либо должен был давать какие-то конкретные, такие вот прямо пошаговые рекомендации, как по этой лестнице двигаться дальше. Ну, не знаю – на что он рассчитывал? Он же, во-первых, ещё не знал, что его проповеди достанутся будущему поколению. Ну, по крайней мере, может, он как-то знал, но не был уверен. Поэтому-то он работал именно с той аудиторией, которая была перед ним. Вот как он ожидал, что они будут достигать этого, совершенствоваться как-то?

Н. С.: Понимаете, в чём дело. Златоуст был уверен, что, в общем-то, любой человек может достичь святости. И я тоже, честно говоря, в этом уверен. Что если он упрётся, то он станет святым. Только всё дело в решимости, как говаривал Серафим Саровский. И Златоуст считал, что если люди запрыгнут на следующую ступеньку, то почему они там остановятся? У них изменится ментальность. У них душа изменится. Они увидят совершенно другие горизонты. Понимаете? Да, кто-то остановится, может быть. Да, у него нет решимости. А другой пойдёт дальше. И можно ступать со ступеньки на ступеньку. Другое дело, сразу сигануть вверх – вот это очень трудно.

Н. С.: Вообще я должен сказать, что очень доволен тем, что здесь выступаю. Я никогда не встречал аудитории более подготовленной и аудитории более дисциплинированной. Обычно начинается гвалт какой-то. Все начинают руки тянуть, орать. И, в общем, кошмар получается. Так что, спасибо большое.