Евгений Онегин

This way my Eugene was her teaching.	Так проповедовал Евгений.
Through tears never seeing him,	Сквозь слез не видя ничего,
Without breath, with timid feeling Tatyana listened then to him.	Едва дыша, без возражений, Татьяна слушала его.
He gave his hard; in all her grievance (As they would say, it was unwitnessed)	Он подал руку ей. Печально (Как говорится, машинально)
Tatyana silently curl lean, Her languid head she bent to him;	Татьяна молча оперлась, Головкой томною склонясь;
Through kitchen-garden they went home; They came together; no one	Пошли домой вкруг огорода; Явились вместе, и никто
Did try to make of that some fun: The country's freedom has its own	Не вздумал им пенять на то. Имеет сельская свобода
And happy rights for own self Like haughty Moscow itself.	Свои счастливые права, Как и надменная Москва.
XVIII	XVIII
And you agree, my dear reader: This time like real gentleman	Вы согласитесь, мой читатель, Что очень мило поступил
With dear Tanya he was eager Himself to show honest man,	С печальной Таней наш приятель; Не в первый раз он тут явил
Revealed his own soul simple, Meanwhile malevolance of people	Души прямое благородство, Хотя людей недоброхотство
With him was always on the bends: His enemies as well as friends	В нем не щадило ничего: Враги его, друзья его
(It is the same for people simple) To curse him tried this way and that.	(Что, может быть, одно и то же) Его честили так и сяк.
Each man has enemies, but yet From friends defend us God a little	Врагов имеет в мире всяк, Но от друзей спаси нас, боже!
Ah, many friends were near then!	Уж эти мне друзья, друзья!
With reason I remembered them.	Об них недаром вспомнил я.
XIX	XIX
And what?	А что?
It's right.	Да так.
I simply wrote Of idle, blackish dreams of mine;	Я усыпляю Пустые, черные мечты;
In brackets I would like to note: You haven't more insulting lie,	Я только в скобках замечаю, Что нет презренной клеветы,
By liars secretly prepared, By worldly mob in chorus favoured,	На чердаке вралем рожденной И светской чернью ободренной,
And no nonsense in the world Or epigram with brutal word	Что нет нелепицы такой, Ни эпиграммы площадной,
Which friend of yours with smile of terror In circles decent, so right,	Которой бы ваш друг с улыбкой, В кругу порядочных людей,