Читаем Эволюция архитектуры османской мечети полностью

План мечети Йени представляет собой тетраконх проекций полукуполов, заимствованный из синановской Шехзаде-джами и воспроизведенный в Султанахмед-джами. Диаметр центрального купола – 17,5 м: архитектор не делает попыток превзойти стамбульскую мечеть Баязида II и будто создает собственную «архаизирующую» версию постройки с квадрифолием сферических перекрытий, отталкиваясь от памятника 150-летней давности: например, окружает двор галереями, имеющими по семь купольных ячеек на каждой стороне. Почти все измерения Новой мечети оказываются между параметрами Баязидие и Шехзаде, словно мастер тактично определяет свое место между османской «консервативной репликой Св. Софии» и новациями Синана.

Между тем Мустафа-ага безусловно отталкивался от конструктивных достижений Султанахмед-джами – он, в частности, уже не нуждается в сдвиге опорных арок угловых ячеек и увеличении подкупольных опор по диагоналям плана, обходится без «втягивания» контрфорсов в интерьер, отказавшись даже от традиционного оформления северного входа мощными пилонами и оставив проход вдоль северной стены. Крещатые столбы и чуть пониженные дуги подпружных арок позволили зодчему четче прорисовать несущую конструкцию здания, продемонстрировав кажущуюся легкость и ажурность балдахинной системы. В немалой степени этот визуальный эффект обеспечен введением в интерьер цвета – горизонтальные элементы конструкции (капители опор, несколько уровней фризов, сталактитовые тромпы конх, основания полукуполов) выполнены из белого камня или покрашены в светлые цвета, контрастирующие с теплой зеленовато-фиолетовой изразцовой облицовкой несущих столбов и плоскостей стен и коричневатой раскраской интрадосов арок и парусов.

Ощутимое преобладание вертикали над горизонтальным измерением (высота купола вдвое превышает его диаметр), недостаток освещения, отбрасываемые пониженными подпружными арками тени лишают интерьер мечети синановской ясности и взвешенности и создают эффект пирамидальное™ объема, направленности вверх, обеспечивая при этом выделение подкупольного пространства. Если и Синан, и Седефкар Мехмед-ага стремились к визуальному объединению всех частей интерьера, то использованные Мустафой-агой массивные крещатые столбы и пониженные арки «отсекают» угловые ячейки, заставляя вошедшего в зал «додумывать» скрытые от него углы. В отличие от посетителей мечетей Шехзаде и Султанахмед, имеющих возможность сразу обозреть интерьер, от входящего в Новую мечеть требуется определенная интеллектуальная работа по ментальной «реконструкции» всего пространства44.


Йени-джами в Эминоню.

План (по Гурлитту)


Западный фасад. Прорисовка (по Гурлитту)


Интерьер Йени-джами кажется более «компактным», чем в предшествующих мечетях-квадрифолиях, и этот эффект достигается прежде всего изменением модульной сетки плана – каждая сторона молитвенного зала составлена не из пяти, а лишь из четырех модульных квадратов. Увеличение опорных столбов позволило архитектору уменьшить скрытые за ними контрфорсы, на которые опираются поперечные арки, что в свою очередь дало возможность отказаться и от боковых нефов, и от интерьерных лоджий вдоль боковых стен – вместо них параллельно «оси ислама» и вдоль северной стены расположены пристенные галереи шириной в половину модульного квадрата, не доходящие до крещатых столбов, что создает ощущение их «дополнительности», «временности» и иллюзию возможности обхода центра зала. Подобное размещение галерей было использовано Синаном в Михримах-джами у Эдирнекапы, но там галереи размещены внутри купольных боковых нефов. В Йени-джами смещение галерей дало возможность высвободить дополнительную площадь и подчеркнуть крестообразное расширение подкупольного пространства, предполагаемое использованием планировочного тетраконха. Опорой галерей являются аркады из чередующихся стрельчатых арок разной высоты и ширины пролета, рисунок которых воспроизводит аркады двора эдирнской Селимие-джами.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917
Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917

В окрестностях Петербурга за 200 лет его имперской истории сформировалось настоящее созвездие императорских резиденций. Одни из них, например Петергоф, несмотря на колоссальные потери военных лет, продолжают блистать всеми красками. Другие, например Ропша, практически утрачены. Третьи находятся в тени своих блестящих соседей. К последним относится Александровский дворец Царского Села. Вместе с тем Александровский дворец занимает особое место среди пригородных императорских резиденций и в первую очередь потому, что на его стены лег отсвет трагической судьбы последней императорской семьи – семьи Николая II. Именно из этого дворца семью увезли рано утром 1 августа 1917 г. в Сибирь, откуда им не суждено было вернуться… Сегодня дворец живет новой жизнью. Действует постоянная экспозиция, рассказывающая о его истории и хозяевах. Осваивается музейное пространство второго этажа и подвала, реставрируются и открываются новые парадные залы… Множество людей, не являясь профессиональными искусствоведами или историками, прекрасно знают и любят Александровский дворец. Эта книга с ее бесчисленными подробностями и деталями обращена к ним.

Игорь Викторович Зимин

Скульптура и архитектура