Евреи-партизаны СССР во время Второй мировой войны

Одной из центральных фигур нашего отряда был, без сомнения, Крук. И неудивительно, что наши мнения о нем разделились. С одной стороны, под его покровительством находились почти все евреи, даже не участвовавшие в боевых действиях; с другой стороны, он убивал евреев, в том числе юношей, за нарушение дисциплины (хотя он убивал по той же причине и украинцев). В общем, это был грубый человек, неграмотный, но проникнутый инстинктивным чувством абсолютной справедливости и прекрасными организаторскими способностями. По моему скромному мнению, в нем не было и намека на антисемитизм. Наоборот, осмелюсь сказать, что он был, как мы его прозвали, одним из «праведников народов мира»[81]. На самом деле не был он и коммунистом. Объединение Крука и евреев произошло потому, что обе стороны искали поддержки.

Антисемитизм среди партизан в основном проистекал из веры русских в некую идею свободы и равенства, в то время как евреев они себе представляли торгашами и эксплуататорами. Возможно, мы испытывали вину оттого, что последовали за неевреем в силу собственной нерешительности и некоторого страха. Мы могли бы обойтись и без них.

Крук убивал под давлением времени. Тогда обычно люди действовали сгоряча, а жизнь или смерть были пустяком, игрой, не более того. Именно Крук приказал бойцам охранять гражданский лагерь, когда мы покинули его и все его обитатели были в смертельной опасности. Это по его настоянию мы также оставили им большие запасы продовольствия.

Тем не менее следует подчеркнуть, что партизанские отряды были организованы не Круком, Максом или Москвой, а молодыми евреями, о которых идет речь в этой книге.

В лесу с дедушкой Миша Газит

Вот что я хочу сделать – все пережившие холокост, возможно, делают то же самое: я хочу представить яркую картину и оживить все те моменты моей жизни, которые я еще помню из детства и отрочества.

1940-е годы. Европа сражается и истекает кровью. Германия побеждает повсюду, и ощущается, что сбудется «видение» тысячелетнего рейха, настанет правление «чистой арийской расы». Ни одна страна Европы не могла противостоять немцам; ни одна армия не могла устоять перед натиском немецких бронетанковых войск и поступью их сапог. Но для нас это была не просто оккупация. Это был вопрос жизни и смерти. Наша участь отличалась от участи всех других побежденных народов, которым было позволено жить. И чего, черт возьми, мы хотели? Мы всего лишь хотели, чтобы нас оставили в живых.

Я до сих пор живо помню бегство в лес. Избитые и напуганные, мы были подобны тем существам, которые бегут от быстро распространяющегося огня, куда глаза глядят. Перед нами были огромные полесские леса, болота и реки, пересекавшие гигантские пространства. Темной дождливой осенней ночью 1942 года мой дядя Иосиф наказал нам как можно скорее бежать, потому что на следующий день нас всех вывезут и убьют. Мы ушли тихо, под покровом ночи, под бдительным взглядом немецкой и украинской охраны. Мы кружили по лесу, боясь встречи с людьми, потому что ненависть к нам во всех украинских селах была огромной. Всю эту ночь мы шли посреди густого леса к месту встречи, которое мой дядя выбрал заранее.

Ранним утром мы впервые сделали нашу первую остановку, достали из сумок остававшиеся сухари и кусковой сахар. Так мы и лежали целый день в ожидании новых указаний, куда двигаться. Внезапно пришла благая весть – в соседней деревне собралась группа партизан. (Позднее группа была названа отрядом Крука.) Этот Крук хорошо знал моего дядю; в беде они помогали друг другу. И вот партизаны начали организовывать своих людей в лесах.

Эта группа партизан превратилась в отряд, со временем ставший прибежищем для всех уцелевших евреев, бежавших в лес. А в лесах устанавливались связи между самыми разными людьми, прежде чужие становились братьями. Братья, разделившие одну судьбу – стресс, холод, голод, – товарищи по оружию. Это была военная кровная связь. Еврейские партизаны – символ нашей новой гордости, которая со времен Маккавеев была похоронена где-то глубоко в нашем подсознании. Еврейские партизаны – первый признак возрождения народа, знак благой вести о возрождении. Вот о чем я думал и что представлял себе в те суровые дни. Я – еврейский мальчик 12 лет. Но партизаны не понимали, кем они на самом деле были.

Еврейские партизаны сражались с мыслью о мести. В те печальные дни не было энтузиазма, повсюду чувствовалась смерть; она была настолько реальной, что казалось, ее можно было почувствовать на ощупь. Борьба была безнадежной, и никто не думал о выживании – только о мести. Долгими и темными ночами они шли к своим задачам – взрывать поезда и укрепления, нарушать коммуникации, разрушать мосты, наносить удары по врагу в тылу. Они шли длинными цепочками, со старым оружием и в лохмотьях. Они шли молча, и только в их лицах можно было различить упрямую озлобленность и горящие, жаждущие мести глаза.